Память сщмч. епископа Лаврентия, сщмч. Алексия Порфирьева и мч. Алексия Нейдгарта

Лаврентий (Князев)

Алексий Нейдгардт (Нейдгарт)

Алексий Порфирьев

6 ноября Святая Церковь чтит память священномучеников: епископа Балахнинского Лаврентия (Князева) – настоятеля Нижегородского Вознесенского Печерского монастыря, протоиерея Алексия Порфирьева – настоятеля Спасо-Преображенского собора Нижегородского Кремля и мученика Алекcея Борисовича Нейдгарта – предводителя Нижегородского Дворянского собрания.

Житие священномученика Лаврентия (Князева), епископа Балахнинского (1877-1918)

Священномученик Лаврентий происходил из мещанского сословия. Он родился в древнем городе Кашире Тульской губернии. Отец его, Иван Иванович Князев, был сыном местного купца, после смерти которого его торговое дело стала вести супруга — купчиха третьей гильдии Анна Афанасьевна Князева. Мать  Екатерина Васильевна, в девичестве Преображенская, была дочерью священника Василия Петровича Преображенского, который служил на разных сельских приходах Тульской губернии.

Последним местом служения отца Василия была Всесвятская кладбищенская церковь города Каширы. Кроме Екатерины в семействе священника Преображенского были еще два сына. Старший — Иван Васильевич Преображенский, закончил Московскую Духовную академию с ученой степенью кандидата богословия и служил в Санкт-Петербурге в канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода, где и проработал до конца жизни, дослужившись до чина действительного статского советника и должности начальника отделения. Младший сын Михаил Васильевич Преображенский после окончания Духовной семинарии был рукоположен в сан священника и служил в уездном городе Ефремове Тульской епархии.

В семье купца Ивана Князева было четверо сыновей. Старший сын Иван после окончания Духовной семинарии был рукоположен в сан диакона, но скончался в молодых летах. Еще два сына Михаил и Георгий «из-за слабости от рождения» умерли в младенческом возрасте.

По горячим молитвам родителей, после всех потерь, 2 июля 1877 года у Князевых родился еще один сын. На следующий день в кафедральном Каширском Успенском соборе над младенцем было совершено таинство крещения, с наречением ему имени Евгений.

Когда младенцу исполнился всего лишь один год, его мать овдовела. 13 июля 1878 года от апоплексического удара Иван Иванович Князев скончался.

Детство Евгения прошло в Кашире. Воспитывался он по заветам старины, проникнутой строгой церковностью и благочестием. Патриархальную обстановку видел он как в доме матери, так и в семействе своего деда протоиерея Василия Преображенского, у которого ребенком, а потом и юношей подолгу доводилось гостить Евгению.

Начальное образование Евгений Князев получил в Веневском Духовном училище. В это училище, которое находилось в уездном городе Веневе Тульской губернии, принимали детей церковнослужителей из Веневского и соседнего Каширского уездов с целью начального образования по программе, соответствующей трем младшим классам классической гимназии, и подготовки их для поступления в Духовную семинарию. Обучение длилось четыре года, обычно поступали туда мальчики в возрасте десяти лет.

Евгений Князев проходил обучение в Духовном училище в период с 1887 по 1891 год. Проживали тогда воспитанники училища на частных квартирах по 5–6 человек. При училище была домовая церковь во имя святых Кирилла и Мефодия, обширная библиотека.

После окончания училища Евгений Князев поступил в Тульскую Духовную семинарию, которую окончил в 1897 году с аттестатом первого разряда, как один из лучших учеников. Во время обучения в семинарии за ним стали замечать его редкую глубокую духовную настроенность и твердость в соблюдении заповедей и церковных уставов: «Никто не видал его нарушающим посты, едва ли кто знает хотя один случай, когда бы он не пошел в церковь по лености и нерадению», — писал про будущего святителя его сокурсник. Во время каникул Евгений любил совершать паломнические поездки по монастырям, славящимся своим строгим уставом.

Для продолжения своего духовного образования Евгений Князев поступил в Санкт-Петербургскую академию. Здесь преподавали лучшие богословы и историки того времени, а ректорами и инспекторами академии за время пребывания там Евгения были такие известные церковнослужители как епископ Ямбургский Сергий (Страгородский) — будущий Патриарх и архимандрит Феофан (Быстров) — духовник царской семьи. Евгений учился в академии вместе с Георгием Шавельским, будущим протопресвитером военного и морского духовенства Российской Императорской армии.

Во время обучения в академии Евгению Князеву посчастливилось присутствовать на праздничном обеде в честь протоиерея отца Иоанна Кронштадского и произносить поздравительную речь в день его ангела. В 1902 году, в двадцать пять лет, он окончил Санкт-Петербургскую Духовную академию со степенью кандидата богословия, защитив кандидатское сочинение на тему «Взаимоотношение между благочестием человека и его судьбою по учению Псалтири».

6 февраля 1903 года по распоряжению Святейшего Синода Евгений Князев был назначен преподавателем Таврической Духовной семинарии.

В 1903 году, в период с 18 по 21 июля, в семинарские каникулы Евгению Князеву посчастливилось присутствовать вместе с императорской фамилией, архипастырями, духовенством и при многотысячном стечении богомольцев в Саровской Успенской пустыни на торжествах по прославлению преподобного старца Серафима Саровского.

В Таврической семинарии по благословению епископа Николая (Зиорова) Евгений Князев являлся членом цензурно-проповеднического комитета и членом распорядительного собрания семинарского правления. Когда же на Таврическую кафедру в 1906 году был назначен викарий Казанской епархии епископ Чистопольский Алексий (Молчанов), то он благословил семинарского преподавателя Князева исполнять обязанности преподавателя русского языка в частной женской гимназии г-жи Станишевской.

Евгений Князев занимался не только преподавательской деятельностью, но был еще и прекрасным проповедником Слова Божия. Его проповеди постоянно публиковались на страницах местных «епархиальных ведомостей».

В связи с плохим нравственным поведением воспитанников в 1907 году Святейший Синод распорядился временно распустить Таврическую Духовную семинарию и принимать в нее обратно по прошениям только тех, кто будут признаны годными и благонадежными к продолжению образования. Занятия возобновились лишь в начале февраля. В этот же год, 6 мая 1907 года, ко дню Святой Пасхи по ходатайству обер-прокурора К. П. Победоносцева Евгений Князев в числе прочих преподавателей Таврической семинарии за хорошую преподавательскую службу был награжден орденом Святого Станислава III степени. 24 мая 1907 года стал инспектором той же семинарии.

Когда на следующий учебный год, осенью в семинарии начались занятия, Евгений Иванович Князев при вступлении на должность инспектора обратился к воспитанникам с такими словами: «Дорогие братья-друзья! По воле Всевышнего, без коей не может пасть даже и один волос с головы человека, принимая на себя крайне трудную и ответственную должность вашего руководителя и воспитателя и чувствуя немощь и слабость сил своих, я прежде всего на Господа возлагаю все свое упование и у Него, Всесильного, прошу и ищу себе помощи, поддержки и подкрепления...». Новому инспектору пришлось приложить немало сил и трудов, чтобы восстановить репутацию Таврической семинарии и наладить в ней учебный процесс.

В 1908 году по Высочайшему указу Евгений Иванович Князев был утвержден по ведомству православного исповедания в чине коллежского асессора, а в 1909 году получил чин статского советника.

29 апреля 1909 года в Кашире скончался девяностолетний старец, пpoтoиepeй Василий Петрович Преображенский. Евгений Иванович не смог присутствовать на похоронах своего деда, а узнав о его кончине, написал родным: «Почивший старец мирным светом заката своей поистине патриархальной жизни озарял, утешал и украшал жизнь всех нас».

В мае 1910 года за труды на педагогическом поприще он был Высочайше пожалован орденом Святой Анны III степени. И в этот же год на Таврическую кафедру вступил епископ Феофан (Быстров), с которым Евгения Ивановича связывали годы обучения в столичной академии.

По всему укладу жизни статского советника Евгения Князева окружающие давно считали монахом в миру, и если он не спешил с принятием пострига, то лишь по осознанию всей важности и высоты этого подвига. Лишь в 1912 году по благословению Оптинских старцев он принимает решение о пострижении в монашество и подает прошение о своем намерении в Святейший Синод.

28 января 1912 года в Валаамском Спасо-Преображенском монастыре архиепископом Финляндским Сергием (Страгородским), будущим Патриархом, он был пострижен в монашество с наречением имени Лаврентий. Через два дня, 30 января, монах Лаврентий был рукоположен в сан иеродиакона, а 5 февраля — в иеромонаха.

Определением Святейшего Синода от 28 февраля 1912 года иеромонах Лаврентий (Князев) назначается на должность ректора Литовской Духовной семинарии. 15 марта, после утренней молитвы в семинарском храме, иеромонах Лаврентий обратился к воспитанникам с прощальным словом: «Возлюбленные о Господе братия и чада! Пользуясь тем, что вы пока еще все в сборе, хочу на прощанье сказать вам несколько слов. Волею Божией я призываюсь на новое место служения, оставляя семинарию Таврическую. Ровно девять лет Господь привел мне здесь пожить и потрудиться, и за эти девять лет много довелось мне видеть всего — как отрадного, утешительного, радостного, так и скорбного, тяжелого, печального... Но я за все благодарю Господа! Думаю, что эти годы не прошли бесследно в моей жизни и первее всего научили меня, воспитывая других, воспитывать и самого себя…»

Спустя два дня, 17 марта 1912 года, в Симферопольском кафедральном соборе иеромонах Лаврентий за Божественной литургией Преосвященнейшим епископом Феофаном был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Виленского Свято-Троицкого монастыря.

Прибыв в Вильну, архимандрит Лаврентий сразу принял дела у прежнего настоятеля Свято-Троицкого монастыря и приступил к обязанностям ректора местной семинарии. В начале 1913 года он был избран председателем Виленского отделения всероссийского православного союза Архангела Михаила.

В мае 1913 года в связи с празднованием 300-летия царствующего Дома Романовых в Вильне состоялось торжественное освящение нового храма-памятника, выстроенного в память об этой дате. На богослужении в этот день присутствовала Великая княгиня Елизавета Федоровна, которая посетила Свято-Троицкий монастырь, где ее приветствовали воспитанники семинарии и братия обители. По окончании молебна настоятель монастыря архимандрит Лаврентий преподнес Великой княгине Виленскую икону Божией Матери.

После посещения Великой княгиней Троицкого монастыря архимандрит Лаврентий послал своим родным открытку, в которой написал: «Сегодня у меня день светлой радости, которой не могу не поделиться с Вами. Монастырь посетила Великая княгиня Елизавета Феодоровна и я имел счастье сказать ей речь и поднести чудную икону. Она очень и очень меня благодарила (сказала, что очень тронута поднесением иконы и просила молитв); воспитанники отличились своим пением, которое ей весьма понравилось. Словом, Слава Богу за всяко и за вся. Целую и благословляю. Ваш Лаврентий…»

24 января 1914 года Вильна встречала своего нового архипастыря, Высокопреосвященного архиепископа Тихона (Беллавина), будущего Святейшего Патриарха. Спустя пять дней, имея желание познакомиться с Виленской Духовной семинарией, Высокопреосвященнейший Тихон совершил Божественную литургию в церкви Свято-Троицкого монастыря в сослужении архимандрита Лаврентия и монастырского духовенства при пении хора воспитанников семинарии.

В конце февраля Всероссийский Комитет монархических организаций в Санкт-Петербурге проводил юбилейные торжества, связанные с 300-летием Дома Романовых. Виленское братство, получившее официальное приглашение, в качестве представителя делегировало вместе с двумя мирянами архимандрита Лаврентия. 21 февраля 1913 года он принимал участие в грандиозном крестном ходе из Александро-Невской Лавры на Невский проспект в Казанский собор. На следующий день, 22 февраля, делегаты присутствовали на торжественном собрании в здании Михайловского манежа, и в тот же день архимандрит Лаврентий вместе со многими другими депутациями преподнес в Зимнем дворце поздравление Его величеству Государю Императору Николаю II.

Вернувшись из столицы, архимандрит Лаврентий вместе с преподавателями семинарии продолжил работу над подготовкой устава для открытия в Вильне Духовной академии. Святейший Синод утвердил устав будущей академии, но начавшаяся вскоре вой-на с Германией помешала реализации данного намерения отца Лаврентия.

13 июня 1914 года в Вильну прибыл митрополит Киевский и Галицкий Флавиан (Городецкий), который на следующий день предпринял поездку по святым местам древнего города, обозревая его достопримечательности и посещая представителей различных ведомств. Однако этот визит был омрачен начавшимися военными действиями и вступлением Германии в войну против России.

В первый же день войны архимандрит Лаврентий произнес в семинарском храме поучение по случаю начавшихся военных действий, в котором были такие слова: «Итак, молясь, каясь, исправляясь, являя дела любви и милосердия, мы, оставшиеся теперь дома, всем этим стяжем, приобретем себе и защитникам нашей Отчизны, нашим героям-воинам, особое Божие благоволение и особое Божие благословение, с которым и победим всех врагов наших, восставших на нас».

По благословению архиепископа Тихона в виленских монастырях были открыты лазареты для раненых русских воинов. Несмотря на близость фронта занятия в духовно-учебных заведениях города Вильны начались своевременно, кроме Духовной семинарии. 23 августа 1914 года архимандрит Лаврентий освятил в здании своей семинарии лазарет Красного Креста.

Вследствие прошения архиепископа Тихона в Святейший Синод о переносе празднования дня памяти чудотворной иконы Божией Матери «Виленская» (с 14 апреля на 15 февраля), в 1915 году в Свято-Tроицком монастыре впервые совершалось празднование в честь этой чудотворной иконы в феврале.

21 июня 1915 года в Вильне было объявлено военное положение и началась срочная эвакуация всех государственных учреждений, материальных ценностей, а также населения. Спустя месяц по благословению Преосвященного Тихона началась эвакуация Виленской семинарии в Витебск.

Ректор семинарии архимандрит Лаврентий, находясь тогда в отпуске, получив извещение об эвакуации, немедленно возвратился в Вильну и возглавил работы по вывозу оставшихся документов, важных для деятельности своей духовной школы. Однако значительную часть ценнейших собраний отправить не удалось, в том числе и хранившиеся в семинарии фонды существовавшего при Свято-Духовском братстве древлехранилища.

В дальнейшем из-за приближения фронта положение Литовской семинарии оставалось неопределенным, пока в начале 1916 года из Рязани не пришло сообщение о том, что там свободно еще не полностью   достроенное здание так называемого Гавриловского приюта, куда и было решено перевести семинарию. После эвакуации архимандрит Лаврентий прибыл в Рязань, где в новых условиях стремился наладить учебный процесс и занятия.

Когда стало очевидно, что Вильна не устоит под напором немцев, мощи святых мучеников Антония, Иоанна и Евстафия во избежание надругательств по благословению архиепископа Тихона были отправлены в Москву и выставлены для поклонения в малом соборе Донского монастыря. Вместе с мощами в Донской монастырь была доставлена чудо-творная Виленская икона Божией Матери.

Начавшийся 1917 год в жизни архимандрита Лаврентия, как и в жизни всех россиян, произвел большие перемены. 1 февраля Государь Император Высочайше соизволил утвердить Всеподданнейший доклад Святейшего Синода «о быти ректору Литовской духовной семинарии Лаврентию епископом Балахнинским, викарием Нижегородским, с тем, чтобы наречение и хиротония его во епископа были произведены в Нижнем Новгороде». Ходатайствовал перед Святейшим Синодом о рукоположении архимандрита Лаврентия в сан епископа Преосвященный Тихон (Беллавин), он же и возглавил архиерейскую хиротонию. По традиции одновременно с возведением в сан епископа и назначением на Балахнинскую кафедру Лаврентий назначался на должность настоятеля Нижегородского Вознесенского Печерского монастыря.

По неизреченному промыслу Божию архимандриту Лаврентию было суждено стать последним епископом, хиротонисанным еще в старой монархической России. Спустя всего лишь девять дней в стране произойдет февральский переворот, а 2 марта 1917 года император Всероссийский Николай Александрович, оставленный и преданный всеми, отречется от престола и вскоре со всем своим семейством взойдет на свою голгофу.

16 февраля архимандрит Лаврентий прибыл в Нижний Новгород. На архиерейскую хиротонию в Нижний Новгород прибыли архиепископ Литовский и Виленский Тихон и викарий Рязанской епархии епископ Михайловский Амвросий (Смирнов). Архипастырям было предложено остановиться на подворье Серафимо-Дивеевского монастыря.

18 февраля в 12 часов дня в Крестовой церкви нижегородского Архиерейского дома состоялось наречение архимандрита Лаврентия во епископа Балахнинского. На следующий день, в воскресенье 19 февраля, в нижегородском кафедральном Спасо-Преображенском соборе состоялась его епископская хиротония.

Фактически сразу же при вступлении на кафедру епископу Лаврентию, в связи с отъездом архиепископа Нижегородского и Арзамасского Иоакима в Петроград для участия в работе зимней сессии Синода, пришлось взять на себя временное управление всей Нижегородской епархией. Перед отъездом архиепископ Иоаким своим распоряжением назначил Преосвященного Лаврентия председателем епархиального Училищного совета, председателем Совета миссионерского братства Святого Креста и председателем епархиального приходского Совета по реформе приходов.

В Нижнем Новгороде владыка Лаврентий, как и его предшественники, на правах настоятеля поселился на жительство в архиерейском доме на территории Печерского Вознесенского монастыря.

Спустя годы двоюродный брат владыки Лаврентия Аркадий Иванович Преображенский в воспоминаниях о своей семье писал: «Поселившись в Печерском монастыре Нижнего Новгорода, епископ Лаврентий сразу же пригласил свою мать Екатерину Васильевну, и она долго потом у него проживала, заслуженно гордясь сыном. В это время здесь пришлось временно поселиться и нам с братом, матерью и бабушкой. Каждую службу нашего двоюродного брата в монастыре мы посещали. Брат стоял с архиерейским посохом, а я с большой свечой у царских врат».

По благословению епископа Лаврентия в «Нижегородском церковно-общественном вестнике» был напечатан график приема им просителей. По понедельникам и четвергам с 10 до 13 часов владыка вел прием в Печерском монастыре, а по вторникам и пятницам принимал в Архиерейском доме, и кроме этого по средам он присутствовал на заседаниях в Духовной консистории.

28 февраля в Петрограде произошел государственный переворот, и уже 1 марта Нижний Новгород объявил о своем присоединении к Временному правительству. Подробности происходящего в те дни освящались не только в светских газетах, но и в «Нижегородском церковно-общественном вестнике».

2 марта, когда в городе и по всей стране происходили политические перемены, владыка Лаврентий отслужил в кафедральном соборе панихиду по почившему Государю Императору Александру II.

На следующий день, 3 марта 1917 года, Великий князь Михаил Александрович своим актом отказался «восприять» на себя всероссийский престол и передал всю власть Временному правительству, организованному Государственной Думой до созыва Учредительного собрания, которое выразит волю народа России.

Преосвященный Лаврентий в этот же день послал из Нижнего Новгорода архиепископу Иоакиму, проживавшему в Петрограде на подворье Городецкого Федоровского монастыря, телеграмму, в которой спрашивал: «Городское духовенство почтительнейше просит Вашего указания о порядке моления предержащей власти на ектениях и других молитвословиях». Архиепископ Иоаким не замедлил с ответом и выслал в Нижний Новгород такую резолюцию: «Вместо царской фамилии поминать богохранимую Всероссийскую Державу и христолюбивое воинство».

Отречение от престола российского государя незамедлительно привело к крушению прежних основ российской государственности. Произошли изменения и в Святейшем Синоде.

6 марта состоялось заседание Святейшего Синода, на котором был заслушан доклад об отречении от престола Государя Императора Николая Александровича.

9 марта Преосвященным Лаврентием, епископом Балахнинским, при участии городского духовенства, был отслужен в кафедральном Спасо-Преображенском соборе молебен по случаю перемены государственного правления, где владыка огласил манифест Государя Императора Николая II об отречении его от престола и волеизъявление Великого князя Михаила Александровича об условии принятия им верховной власти.

16 марта 1917 года в Нижнем Новгороде состоялось собрание городского духовенства, на котором вновь обсуждались вопросы о нуждах и потребностях духовенства. Председателем собрания был избран протоиерей Алексей Порфирьев, позднее прибыл и епископ Лаврентий. На данном собрании был прочитан составленный комитетом объединения духовенства протокол собрания городского духовенства, которое состоялось ранее, 12 марта, под председательством священника Владимира Гагинского.

17 марта 1917 года владыка Лаврентий посетил духовно-учебные заведения Нижнего Новгорода. Прежде всего он побывал в Духовной семинарии, где присутствовал на уроках Священного Писания и литературы. Из семинарии он отправился в епархиальное женское училище, где прослушал реферат одной из учениц по истории, а затем присутствовал на уроках по Закону Божию.

Затем Преосвященный Лаврентий проехал в мужское Сергиевское Духовное училище, где также присутствовал на занятиях. После этого он посетил здание, в котором временно находилась эвакуированная Рижская Духовная семинария, где он обратился со словами утешения и назидания к воспитанникам. Посещение духовно-учебных заведений города владыка закончил визитом в церковно-учительскую женскую школу, где слушал исполнение духовных песнопений воспитанницами и беседовал с ними.

На страстную седмицу в Нижний Новгород из Петрограда прибыл архиепископ Иоаким, но объявленные архиерейские богослужения были отменены из-за болезни обоих архипастырей. Пасхальное
богослужение в апреле 1917 года в Спасо-Преображенском кафедральном соборе возглавил правящий архиепископ Иоаким, а епископ Лаврентий служил в Вознесенском соборе Печерского монастыря.

3 апреля 1917 года Преосвященный Лаврентий написал Святейшему Патриарху Тихону письмо, в котором в частности сообщал: «…дела, дела, просители, просители задавили, и главное, что со дня хиротонии все один и один <…> А тут еще приходится себе повторять пословицу: от сумы да от тюрьмы не отрекайся <…> Но что делать? Надо уж видно нести такой крест, пока Господь дает силы».

По благословению правящего архиерея Преосвященный Лаврентий в субботу на Пасхальной седмице встречал у святых врат Крестовоздвиженского женского монастыря прибывшую с традиционным крестным ходом чудотворную икону Божией Матери «Владимирская Оранская» из Оранского Богородицкого монастыря.

Занимаясь делами епархии и видя, что происходит в российском обществе, Преосвященный Лаврентий вместе с управляющим нижегородского отделения Казенной палаты Александром Александровичем Булгаковым стоял у истоков создания в Нижнем Новгороде «Спасо-Преображенского православного братства возрождения церковно-общественной жизни». По благословению владыки протоиерей Николай Спасский на страницах «Церковно-общественного вестника» опубликовал небольшую заметку о начале создания этой организации: «В Нижнем Новгороде возникает христианское православное братство, имеющее своей задачей собрать, воодушевить и объединить в деле служения Церкви Православной всех чад ее, ревнующих о ее святой славе, скорбящих о ее унижении <…>. Прежде всего учреждающееся братство имеет в виду единение клира и мирян вокруг Православной Церкви для защиты, охранения и укрепления веры Христовой, евангельской, апостольской, отеческой и православной, для совместного православно-общественного делания и церковного возрождения. К сему присоединяется попечение об организации приходской благотворительности и о поддержании пастырей в деле их многотрудного служения Церкви Христовой, защита христианского просвещения и воспитания».

Для данного братства были арендованы два каменных флигеля при Архиерейском доме с правом пользоваться садом. В одном из флигелей было решено устроить детский сад, а другой приспособить под библиотеку. Председателем братства был избран А. А. Булгаков.

В это время архиепископ Нижегородский и Арзамасский Иоаким находился в Петрограде на зимней сессии Святейшего Синода. Посредством давления на членов Синода обер-прокурором В. Н. Львовым на «покой» были уволены митрополиты Питирим (Окнов), Макарий (Невский), а также епископы Макарий (Гневушев) и епископ Варнава (Накропин) за дружбу с известным старцем Григорием Распутиным. Отчасти по этой же причине впоследствии был уволен на покой и архиепископ Иоаким.

Нижегородский Губернский исполнительный комитет на своем очередном заседании поставил на повестку дня вопрос об удалении архиепископа Иоакима от управления епархией. Специально собранные компрометирующие святителя материалы были высланы в Синод на имя обер-прокурора. В это же время в Нижний Новгород прибыл бывший епископ Тобольский Варнава (Накропин) назначенный Синодом на должность настоятеля Арзамасской Высокогорской пустыни.

В конце апреля 1917 года архиепископ Иоаким подал прошение об отпуске сроком на два месяца, с 28 апреля по 28 июня. Синод удовлетворил его просьбу, с тем, чтобы «…временное управление Нижегородскою епархиею, в отсутствие Вашего Преосвященства, поручить викарию Нижегородской епархии епископу Балахнинскому Лаврентию». Так Преосвященному Лаврентию вновь пришлось взять на себя обязанности по управлению епархией в сложное и смутное время.

14 мая Преосвященный Лаврентий, по случаю открытия Нижегородского Спасо-Преображенского православного братства, совершил в кремлевском Спасо-Преображенском кафедральном соборе Божественную литургию, после которой произнес назидательное слово, обращенное к собравшимся: «Свет Христов просвещает всех. Среди великих жизненных испытаний дорогого нашего отечества — и внешних и внутренних, возлюбленные, приходится вступать на поприще деятельности только что народившемуся у нас в Нижнем православному Спасо-Преображенскому братству возрождения церковно-общественной жизни. Современная жизнь настолько, подобно бурному морю, пришла в движение и волнение, что трудно и очень трудно бывает подчас разобраться даже в том или другом отдельном случае, поступить, что почесть за лучшее, более правильное, справедливое и так далее; целое облако всяких сомнений и недоумений иногда таким мраком застилает душу, что трудно и определить, где истина и правда и в чем ложь и неправда...»

В праздник Вознесения Господня владыка Лаврентий совершил Божественную литургию в кафедральном соборе, после которой при огромном стечении народа он возглавил крестный ход с почитаемыми чудотворными иконами в Вознесенский Печерский монастырь. А 22 июня 1917 года, при участии городского духовенства, им был отслужен молебен о даровании победы русскому воинству.

Затем последовал указ Синода о продлении еще на два месяца отпуска архиепископу Иоакиму, сроком до 29 августа. Это обстоятельство было вызвано тем, что обер-прокурор Синода князь В. Н. Львов заявил через светскую прессу, что имеет в своих руках очень важные документы, якобы изобличающие деятельность некоторых архипастырей, в том числе и архиепископа Иоакима, которого он подозревает в «симонии» — торговле местами священнослужителей. Однако Святейший Синод внес предложение, прежде чем отдавать архипастырей на светский суд, произвести внутреннее следствие.

Вопрос о правящем нижегородском архипастыре обсуждался и в местной прессе. На некоторых приходах в отношении священников и диаконов высказывались угрозы, если они будут поминать за бого-служением имя архиепископа Иоакима.

В начале июля в Макарьевском Желтоводском женском монастыре состоялось торжественное освящение отреставрированного древнего Троицкого храма. Чин освящения собора 2 июля совершил Преосвященный Лаврентий в сослужении 19 священников и 6 диаконов. На торжество освящения прибыло множество богомольцев, как приглашенных обителью, так и из соседних сел и деревень. На другой день, 3 июля, в этом храме состоялось освящение придела во имя Михаила Малеина, которое также было совершено преосвященным Лаврентием.

В это время многие женские монастыри Нижегородской епархии стали подвергаться нападениям со стороны крестьян соседних сел. Они стали захватывать и портить монастырские сады и огороды и скашивать луга. Все жалобы настоятельниц к местной и губернской власти с просьбой о помощи оставались без удовлетворения. Искали помощи и утешения настоятельницы и у Преосвященного Лаврентия.

8 августа 1917 года состоялось открытие епархиального съезда делегатов от всех благочиний Нижегородской епархии. На съезд прибыло 198 человек. После Божественной литургии, совершенной Преосвященным Лаврентием в кафедральном соборе, и торжественного молебствия делегаты собралась в зале епархиального женского училища.

Преосвященный Лаврентий обратился к собранию со словом, в котором отметил великое историческое и, главным образом, моральное значение предстоящего открытия в Москве Всероссийского Поместного Собора и призвал Божие благословение на всех присутствующих. После этого было зачитано положение от 5 июля 1917 года о созыве Собора и правила о выборах на него. В дальнейшем путем голосования были избраны делегаты на Собор от Нижегородской епархии.

В конце августа 1917 года архиепископ Иоаким, находящийся в Москве на Всероссийском Поместном Соборе, по благословению Святейшего Синода вновь вступил в управление Нижегородской епархией, но фактическое руководство епархией по-прежнему осуществлял епископ Лаврентий.

4 сентября нижегородская уездная Земская управа обратилась к епископу Лаврентию с прошением предоставить право пользовать помещениями бывшей церковно-приходской школы на территории обители. 22 сентября по благословению настоятеля монастырский корпус, где когда-то размещалась школа, со всем инвентарем был сдан в аренду земству, сроком на один учебный год.

5 октября 1917 года в актовом зале нижегородского Архиерейского дома в присутствии епископа Лаврентия состоялось собрание духовенства и представителей приходов Нижнего Новгорода. На повестке дня стоял вопрос о том, должны ли православные приходы Нижегородской епархии участвовать в выборной кампании для Учредительного собрания самостоятельно, объединившись под знаменем «За Веру и Родину», или вступить в блок с кадетской партией.

В праздник Покрова Пресвятой Богородицы Преосвященный Лаврентий совершил в кафедральном соборе всенощное бдение и Божественную литургию, после которой состоялся крестный ход на центральную Благовещенскую площадь города перед кремлем, где был отслужен молебен «об избавлении Отечества от обуревающих его бедствий».

22 октября, в день праздника в честь Казанской иконы Божией Матери, установленного в память взятия Москвы Нижегородским ополчением 1612 года, владыка Лаврентий также совершил богослужение в кафедральном соборе. После литургии он возглавил крестный ход вокруг Нижегородского кремля.

28 октября власть в городе захватили большевики. Они распоряжались большей частью рабочих на заводах и солдатами гарнизона. В городе были закрыты газеты, захвачены государственные учреждения, но юридически и морально, как писали газеты, «у большевиков власти не было, ввиду встречаемых протестов со стороны революционно-политических и общественных организаций. Организацию власти, приемлемой населению, взяло на себя городское общественное самоуправление, в лице городской думы».

В этот же день, в 7 часов вечера, в экстренном порядке было созвано собрание городской думы, и с той поры активная работа местного самоуправления шла без всякого перерыва. Долго и активно обсуждался вопрос о линии поведения городского самоуправления по отношению к захвату власти большевиками. Два или три раза в день заседала нижегородская Дума, а если не было заседания, то на дежурстве в управе оставались члены управы, члены думского комитета общественной безопасности и гласные думы, — дежурство было круглые сутки, день и ночь.

В 3-м часу, в ночь на 29 октября, после закрытия очередного думского заседания, в городскую управу пришло сообщение, что военно-революционный комитет большевиков решил потребовать, чтобы гласные думы и члены городского комитета разошлись. Оставшиеся в помещении управы городской голова, члены управы и гласные приняли решение не сдаваться, а забаррикадироваться на верхнем этаже здания. Вскоре к управе прибыл отряд, делегированный большевистским комитетом, но городской голова заявил, что он не считает себя обязанным давать какие-либо объяснения большевистскому комитету.

Утром 29 октября возобновилось заседание думы. Вступивший в должность городского головы В. Г. Ганчель обратился к населению Нижнего Новгорода с политическим заявлением: «Граждане! Вступив в должность городского головы по единогласному постановлению городской думы, избранный всеобщим прямым, равным и тайным голосованием, я призываю вас стать на защиту революции, которой большевики наносят сильнейший удар. Большевиками поднято вооруженное восстание, ими начата гражданская война.

Вместо свободы печати большевики арестовали типографии и установили цензуру.

Вместо свободы слова большевики подвергают аресту граждан, высказывавшихся против большевиков…»

28 октября 1917 года в нижегородской газете «Волгарь» было помещено объявление о выборах в Учредительное собрание, в котором граждане Нижнего Новгорода приглашались голосовать за партию «Христианское Единение. За Веру и Родину». В избирательном списке данная партия шла за номером один. В данной листовке были озвучены следующие лозунги и призывы: «…соединимся все в Великое Христианское единение за Веру и Родину. Голосуйте все, старые и молодые, женщины и мужчины за список № 1.

Мы верим: воскресит Господь землю русскую. Мы стоим: 1) За единую неделимую Россию. 2) За святую православную веру. 3) За свободу, право и власть всего народа. 4) За равенство всех граждан, законность и порядок. 5) За неотложную, справедливую передачу земли трудящемуся на ней народу. 6) За охрану интересов трудящихся. 7) За спокойную и производительную работу всех граждан на всех поприщах труда. 8) За равномерное распределение налогов по состоянию и доходам граждан. 9) За широкое просвещение народа в духе братской любви и мира. 10) За достойное завершение войны на благо России и доблестных союзников». Аналогичные воззвания были развешены и по городу.

Среди подписавшихся под этим обращением, кроме мирян, были архиепископ Владимирский Сергий (Страгородский), благочинный нижегородских храмов протоиерей Алексий Порфирьев и председатель Спасо-Преображенского братства А. А. Булгаков.

Большевики восприняли эту новую политическую партию и ее призывы как враждебную и чуждую ей по духу. Впоследствии об этих выборах и партии «За Веру и Родину» в советском журнале «Антирелигиозник» писали: «…по инициативе епископа Лаврентия 14 мая 1917 года было создано «Спасо-Преображенское братство обновления церковно-общественной жизни». Членами Спасо-Преображенского братства являлись наиболее реакционные элементы, вместе с тем наиболее заядлые монархисты. «Спасо-Преображенское братство» на своем знамени написало, что его задача борьба с революцией. Вновь возникшая организация избрала местом своего пребывания центр мракобесия — кафедральный собор в городе Нижнем Новгороде и под руководством епископа Лаврентия и других монархистов являлась центром — штабом духовенства, монархистов и черносотенцев.

Призыв к восстановлению монархии духовенство в своем воззвании всячески старалось замаскировать демагогическими лозунгами, спрятать за религиозными призывами к укреплению оплота православия и т. п., но то, что было скрыто, замаскировано в воззвании, ясно обнаруживалось в кандидатском списке церковников, за который они предлагали голосовать».

Тем не менее партия «Христианское единение. За Веру и Родину» собрала по Нижегородской губернии 48 428 голосов и получила первое место в Учредительное собрание.

21 ноября в Успенском соборе Московского Кремля, на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, митрополит Московский и Коломенский Тихон (Беллавин) был возведен в сан Патриарха Всероссийского. Спустя несколько дней, 28 ноября, в Нижнем Новгороде состоялась массовая демонстрация в поддержку Учредительного собрания.

В начале декабря в Нижний Новгород прибыл член Поместного Собора В. А. Демидов, который обстоятельно рассказал о том, как проходили выборы Патриарха и его интронизация. По благословению епископа Лаврентия было решено послать от имени нижегородского братства на имя Святейшего Патриарха телеграмму: «Нижегородское Спасо-Преображенское братство возрождения церковно-общественной жизни, заслушав 8-го сего декабря, обстоятельный доклад <…> о совершившемся в Москве избрании Всероссийского Патриарха, с чувством глубокого благоговения и молитвенными благожеланиями почтительнейше приветствует Ваше Святейшество с возведением на Патриарший престол Всероссийской Православной церкви. Всемогущий Господь с высоты небес да ниспошлет свое благословение на предстоящие Вашему Святейшеству великие труды и Своей всесильной благодатью поможет с честью и славой совершить тяжелый подвиг патриаршего служения на пользу святой церкви и во спасение нашей погибающей родины. Вашего Святейшества нижайший послушник, почетный Председатель Нижегородского православного Спасо-Преображенского Братства возрождения церковно-общественной жизни Лаврентий, епископ Балахнинский, викарий Нижегородской епархии. 13-го декабря 1917 г., Н. Новгород».

Ко дню приближающегося праздника Рождества Христова в Нижний Новгород с Поместного Собора приехал архиепископ Иоаким, который совершил всенощное бдение и Божественную литургию на Рождество Христово в кафедральном соборе. Преосвященный Лаврентий совершал в эти дни богослужение в Печерском монастыре.

В праздник Крещения Господня, 19 января, архиепископ Иоаким и епископ Лаврентий молились за всенощным бдением в кафедральном соборе, а на следующий день совершили Божественную литургию в кафедральном соборе. После богослужения по традиции состоялся крестный ход на Иордань при участии обоих архипастырей и огромного количества народа. При этом войска местного гарнизона с хоровым пением и музыкой встречали этот крестный ход на улицах города.

14 января Высокопреосвященный архиепископ Иоаким совершил Божественную литургию в кафедральном соборе, по окончании которой было прочитано послание Святейшего Патриарха Тихона о восшествии его на престол Всероссийского Патриарха. 18 января владыка Иоаким вновь отбыл из Нижнего Новгорода в Москву на заседания Поместного Собора.

На праздник Сретения Господня был запланирован крестный ход по городу. Для того чтобы осуществить данное намерение, настоятель Спасо-Преображенского кафедрального собора протоиерей Алексей Порфирьев, по благословению епископа Лаврентия, обратился с письмом в Совет рабочих и солдатских депутатов.

Получив разрешение властей, 2 февраля 1918 года по благословению архиепископа Нижегородского и Арзамасского Иоакима состоялся величественный крестный ход «для выражения преданности граждан Нижнего Новгорода и жителей окрестных местностей Церкви Православной Русской, в ответ на патриаршее послание чадам ее о творимых ей насилиях и о всех бедах и нестроениях русской земли».

11 февраля епископ Лаврентий совершил Божественную литургию во Владимирской церкви в Канавинской слободе, после которой также состоялся крестный ход, молившийся о сохранении Православной Церкви в неприкосновении и спасении русской земли.

В городе представители новой власти большевиков пытались раскрывать контрреволюционные заговоры. По их мнению, такой «заговор» мог возникнуть и при Спасском Ярмарочном соборе, так как с июля 1915 года распоряжением архиепископа Иоакима некоторые здания при соборе были отведены под квартиры эвакуированному из города Холма полковому приюту имени цесаревича Алексея Николаевича. Кроме этого, в мезонине причтового дома, в подвале собора и под колокольней было сложено принадлежащее полку имущество. В ночь с 17 на 18 февраля на территорию собора и приюта с целью обыска явился вооруженный отряд красногвардейцев.

На обращение Духовной консистории относительно ситуации вокруг собора нижегородский губернский комиссар отвечал, что «…красногвардейцы, имеющие при себе соответствующие письменные полномочия Нижегородского военно-революцион-ного штаба, должны быть допущены всюду; что обыск и оцепление Ярмарочного собора явились результатом раскрытия контрреволюционной организации в Нижнем Новгороде и что впредь — хранение оружия или контрреволюционной литературы в зданиях Ярмарочного собора повлечет за собой строгое взыскание с причта».

25 февраля 1918 года в Киеве, при попустительстве братии Киево-Печерской лавры, произошло убийство митрополита Киевского Владимира (Богоявленского). В нижегородскую епархию наряду с другими был прислан указ от Святейшего Патриарха Тихона о совершении на 40-й день мученической кончины святителя Владимира, 3 марта, во всех монастырях и храмах панихиды.

Весной 1918 года в здание Нижегородской Духовной консистории, находящееся на Благовещенской площади города, явились красноармейцы и реквизировали большую часть мебели для своего штаба.

9 марта епископ Лаврентий получил тревожную телеграмму из Оранского Богородицкого мужского монастыря, в которой сообщалось об аресте наместника этой обители архимандрита Августина (Пятницкого). В дальнейшем, по личному ходатайству Преосвященного Лаврентия, архимандрит Августин был отпущен на свободу и вернулся в свой монастырь.

29 марта 1918 года, рассмотрев личное прошение архиепископа Иоакима, Священный Синод под председательством Патриарха Тихона постановил: уволить архиепископа Нижегородского и Арзамасского Иоакима от управления Нижегородской епархией на покой, с назначением его управляющим, на правах настоятеля, Воскресенским ставропигиальным Ново-Иерусалимским монастырем. При этом временное управление епархией, впредь до замещения Нижегородской архиерейской кафедры вновь было возложено на Преосвященного Лаврентия.

В соответствии с постановлением Поместного Собора о порядке избрания епархиальных архиереев, первоначально необходимо было провести на местах собрание духовенства. 2 апреля 1918 года в Нижнем Новгороде состоялось собрание комиссии, на которой было решено возбудить вопрос о необходимости отсрочить созыв епархиального собрания на один месяц, так как к маю не могут быть подготовлены выборы епископа.

1 мая 1918 года епископ Лаврентий написал на имя Патриарха Тихона рапорт, в котором в частности сообщал, что им сделано распоряжение о созыве в Нижнем Новгороде 20 июня епархиального собрания для избрания епархиального архиерея. В этом же рапорте он извещал Патриарха о том, что список кандидатов будет своевременно представлен Синоду.

13 мая Нижний Новгород прощался со своим архипастырем, Высокопреосвященнейшим Иоакимом. В этот день архиепископ Иоаким совершил Божественную литургию в кафедральном соборе, в сослужении епископа Лаврентия, архимандрита Оранского монастыря Августина, протоиереев Алексея Порфирьева и Александра Похвалинского и других клириков епархии. В конце богослужения был отслужен молебен и после положенного многолетия епископ Лаврентий преподнес владыке Иоакиму на память от нижегородского духовенства образ Божией Матери. В тот же день, вечером, под председательством Преосвященного Лаврентия, состоялось собрание представителей приходов. Кроме них присутствовало множество православных граждан города Нижнего Новгорода.

15 мая 1918 года, на очередном заседании Священного Синода под председательством Патриарха Тихона был заслушан рапорт епископа Лаврентия, в котором он доносил, что им сделано распоряжение о созыве в Нижнем Новгороде епархиального собрания для избрания правящего архиерея на вакантную Нижегородскую кафедру. Синод постановил назначить данные выборы на 20 июня.

27 мая 1918 года Арзамасской ЧК были арестованы и отправлены под конвоем в Москву настоятель Высокогорской пустыни Преосвященный Варнава (Накропин) и священник из села Выездная Слобода протоиерей Иоанн Веселовский, а на следующий день на епархиальный свечной завод явилась группа большевиков и предъявила его руководству бумагу от совета народного хозяйства о национализации епархиального предприятия.

Находящийся в это время в Москве на собрании Высшего церковного совета нижегородский протоиерей Николай Спасский 30 мая сделал доклад «О захватах, произведенных и производимых большевистскими властями в Нижегородской епархии».

1 июня 1918 года состоялось собрание городского духовенства и мирян, для избрания исполнительной комиссии, которая должна будет изготовить карточки для голосования, урны и все необходимое для избрания правящего архиерея, а также наметить исполнительные и распорядительные комиссии для подсчета голосов и наблюдения за порядком избрания архиерея.

9 июня 1918 года Преосвященному Лаврентию был подан подробный рапорт о предстоящем избрании правящего епископа, на котором он поставил резолюцию: «Порядок утверждается. Напечатать благословляется. Е. Лаврентий». В «Нижегородском церковно-общественном вестнике» был опубликован список предложенных нижегородскими приходами кандидатов на нижегородскую епископскую кафедру, всего было названо 29 кандидатов.

В праздник Вознесения Господня из кафедрального собора состоялся традиционный крестный ход в Вознесенский Печерский монастырь, при большом участии богомольцев. Преосвященный Лаврентий в этот день совершил Божественную литургию в Печерской обители. После нее вместе с братией монастыря он встретил крестный ход в святых вратах и затем в Вознесенском соборе молился на праздничном молебне. В праздник Святой Пятидесятницы и день Святого Духа Преосвященный Лаврентий совершал Божественную литургию в кафедральном соборе.

13 июня 1918 года произошел захват большевиками здания епархиального женского училища. В тот же день в женском училище состоялось собрание педагогического совета с представителями родительского комитета, союза приходских общин и предсъездовской комиссии. Было решено обратиться в бюро учительского союза и комиссариат народного просвещения о сохранении училища в качестве учебного заведения.

По благословению епископа Лаврентия 15 июня в Москву выехала делегация в составе протоиерея Николая Спасского, иерея Александра Черноуцана и Павла Телятникова. По прибытии в Москву делегация была принята Святейшим Патриархом Тихоном, который поручил митрополиту Владимирскому Сергию (Страгородскому) с его викариями возглавить богослужение в Нижегородском кафедральном соборе 21 июня и присутствовать на выборах правящего архиерея. Право открыть епархиальное собрание и руководить ходом выборов Патриарх Тихон поручил епископу Волоколамскому Феодору (Поздеевскому). На следующий день нижегородская делегация была уже во Владимире, где, встретившись с митрополитом Сергием, передала ему волю Патриарха. Там же митрополит Сергий заявил делегатам, что он снимает свою кандидатуру на Нижегородскую кафедру.

После прошедших выборов, 24 июня, епископ Волоколамский Феодор (Поздеевский) представил Патриарху Тихону рапорт, в котором сообщал, что согласно с выработанными правилами, произведены выборы на кафедру Нижегородского епископа, и получившим законное большинство оказался митрополит Тифлисский Кирилл.

К середине июля стал проясняться вопрос по экспроприации свечного завода. Посланный в Москву епархиальным собранием миссионер С. И. Костров возвратился в Нижний Новгород с «благоприятными результатами: экспроприация нижегородского епархиального свечного завода нижегородским комиссаром по церковному имуществу признана высшею государственною властью незаконною, о чем и дано знать нижегородскому комитету народного хозяйства. Но нижегородские власти не подчиняются никаким наркомам!»

Одновременно с ситуацией на свечном заводе, беспокоило епископа Лаврентия и состояние дел в Духовной семинарии. К концу июля в первый класс семинарии не поступило ни одного прошения от желающих проходить там обучение, а некоторые воспитанники семинарии стали забирать свои документы для поступления в светские учебные заведения. Ко всему прочему, комиссар по церковному имуществу потребовал удаления Духовной консистории из своего помещения, и она теперь размещалась здании епархиальной Серафимовской богадельни.

Узнав о мученической гибели царской семьи, по благословению епископа Лаврентия в Нижнем Новгороде во всех храмах и монастырях отслужили панихиду по расстрелянному Государю Императору. Сам же владыка совершил панихиду в Печерском монастыре.

Все это время в Москве продолжалась работа Поместного Собора. 28 июля Собор утвердил доклад об изменении в своем личном составе. Одним из новых членов Собора был утвержден викарий Нижегородской епархии, епископ Балахнинский Лаврентий.

Сразу же после захвата власти в Нижегородской губернии большевиками, в епархиальный совет и на имя епископа Лаврентия стали поступать тревожные жалобы, как от монастырей, так и от приходов епархии. Получал он многочисленные рапорты о гонениях и от благочинных. Обо всех этих беззаконных действиях незамедлительно докладывалось губернскому комиссару, но ответов и объяснений владыке Лаврентию, как правило, никто не давал.

2 августа 1918 года на очередном епархиальном собрании было составлено воззвание духовенства к сельским приходам, которое впоследствии сыграет свою роковую роль в жизни Преосвященного Лаврентия: «Бывшее в июне сего года Епархиальное Собрание духовенства и мирян Нижегородской епархии, разрешив весьма важные и сложные вопросы в области епархиального хозяйства, обратило свое внимание и на материальное положение духовенства епархии. Оно единодушно признало ненормальность этого положения, до последней крайности обострившуюся со времени русской революции.

Революционное Советское Правительство, осуществляя свой декрет об отделении Церкви от государства, отняло у духовенства казенное жалованье, причем захватом капиталов Свят. Синода оно лишило даже пенсий заштатное и сиротствующее духовенство. Приходы в этом случае не только не пришли на помощь и защиту обездоленному и обиженному духовенству, но во многих местах еще и со своей стороны причинили ему большие материальные утеснения и лишения. В одних приходах понижена плата за требы, в других упразднена руга и разные сборы натурой, в иных отняты у причтов земельные угодья и даже усадебные земли с домами. Особенно тяжело сельскому духовенству лишение земельных наделов, так как земля дает ему главные средства его существования.

К такому положению сельского духовенства нельзя относиться безучастно. Крайне тягостное и невыносимое для духовенства, оно не должно быть безразлично и для прихожан. Угнетая и принижая духовенство, оно не должно быть унизительно и для прихожан.

Вы, клирики, близко стоите к гуще народной. Торопитесь разъяснить прихожанам всю необходимость материальных жертв, ибо и Господь повеле проповедующим благовестие от благовестия жити.

И вы, православные христиане, спешите на помощь своей матери Церкви. Она взывает к вам о помощи: ей нужны школы для подготовки пастырей — дайте ей средства, у нее много бедных, престарелых — дайте ей возможность широко развить благотворительность. Спешите со своими жертвами, ибо вы обязаны это сделать. Волею Божиею вы призваны к самому церковному строительству. Во имя этого строительства весь свой разум, всю свою волю, все свое сердце посвятите Божьему делу.

Все, все откликнетесь на зов Церкви. «Ночь убо прейде, а день приближися». Посему «облечемся во вся оружия Божия», чтобы смело, безбоязненно выти на дело строительства Церкви Нижегородской.

Президиум Епархиального Собрания верит и надеется, что к 1-му сентября старого стиля все предварительные работы на местах будут исполнены, и казна общеепархиальная будет постепенно наполняться.

Председатель собрания Е. Лаврентий. Товарищ Председателя протоиерей А. Порфирьев. Секретарь Николай Юмонов. Августа 2 дня 1918 года».

19 июля в Нижегородскую ЧК на имя руководителя Воробьева пришла телеграмма Всероссийской чрезвычайной комиссии: «Белогвардейцы, которые концентрируют свои силы в настоящий момент у Вас в Нижнем, требуют с Вашей стороны быстрой ликвидации таковых и наведения революционного порядка на Волге вашей губернии, а главным образом в самом Нижнем.

Предписываем принять самые решительные меры к подавлению и ликвидации тех ячеек белогвардейцев, которые сейчас у Вас поселились. Офицеров-белогвардейцев, жандармов и крупную буржуазию, застигнутую с огнестрельным оружием и взрывчатыми веществами, расстреливайте немедленно, выпустив предварительно приказ о сдаче всего оружия в 24 часа в Чрезвычайную комиссию. На это время приведите в движение все Ваши силы, не колеблясь и не останавливаясь ни перед чем. Захват такого узла, как Нижний, белогвардейцами недопустим. Произведите массовые обыски и аресты буржуазии вообще. Установите тщательный контроль на ст. железной дороги и пристанях и не допускайте военнопленных на Муром и к чехословакам. Разоружайте и задерживайте или передайте Пленбежу. О всех важных событиях доносите».

В Нижний Новгород из Москвы был командирован латыш К. М. Карлсон, который был назначен ответственным за деятельность Чрезвычайных комиссий Поволжья. В июле вспыхнул белогвардейский мятеж в Муроме. В его подавлении приняли участие чекисты Навашина и Павлова: вместе с красноармейцами они не допустили прорыва белых к Нижнему и Арзамасу.

9 августа 1918 года В. И. Ленин направил письмо председателю Нижегородского губисполкома Г. Ф. Федорову, напутствуя руководство губернии на чрезвычайные меры: «т. Федоров! В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и тому подобное. Ни минуты промедления...»

10 августа состоялось экстренное заседание Нижегородского губернского исполкома, на котором было решено: «Ввиду опасности и трудности положения создать Военно-революционный комитет, которому передать всю власть в городе и губернии». В состав ВРК вошли пять человек из губисполкома, губкома партии, Губчека и Военного комиссариата.

11 августа 1918 года Г. Ф. Федоров сообщал в ЧК, «что товарищ Ленин недоволен нашей мягкотелостью и выражает неуверенность в нашей силе. Предлагает принять решительные меры в борьбе с контрреволюцией…»

В ответ на это заявление Чрезвычайная нижегородская комиссия действительно проделала огромную работу в этом отношении, очищая город от контр-революции и преступных элементов. В течение августа месяца были произведены аресты бывших офицеров и жандармов, всего было арестовано около 700 человек. 15 августа 1918 года нижегородская Губчека приняла решение о расстреле шести арестованных, обвинявшихся в призыве населения к восстанию в связи с занятием белыми города Казани. Кроме этого на страницах «Рабоче-крестьянского Нижегородского листка» была опубликована статья под названием «Довольно слов», где жителям Нижнего Новгорода сообщалось о расстреле наместника Оранского монастыря архимандрита Августина, настоятеля Казанской церкви протоиерея Николая Орлова и других арестованных нижегородцев, всего 41 человек.

Узнав о гибели архимандрита Августина, епископ Лаврентий в Печерском монастыре совершил соборно с братией панихиду о упокоении душ новопреставленных убиенных архимандрита Августина и протоиерея Николая. Не думая о том, что в недалеком будущем и его самого ожидала та же мученическая участь.

23 августа 1918 года он написал Патриарху Тихону такие строки: «…чувствую большое утомление и усталость от столь тяжелого, но лежащего на моих одиноких плечах бремени <…> Оставаясь один на епархии в такое трудное и исключительное время, каждый день и почти каждый час приходится принимать вести одну тревожнее другой, не раз желая и не решаясь оставить Нижний Новгород и приехать в Москву для присутствия на Соборе, хотя для меня это было бы очень важно и интересно, и поучительно <…> Некоторые из арестованных священников отпущены, другие еще в тюрьме. 28 июля я с большими трудностями мог добыть себе пропуск и посетить их. Попытки получить разрешение на совершение в тюремной церкви богослужения не увенчались успехом…»

Утром 3 сентября председатель Нижегородской ЧК Яков Воробьев выдал на имя Г. А. Лапина ордер на арест епископа Лаврентия. В ордере также предписывалось произвести обыск всего монастыря и выемку документов. Явившись в Печерский монастырь в 4 часа дня, Г. А. Лапин с членами комиссии по борьбе с контрреволюцией сразу же проследовал в Архиерейский дом, где по предъявлении ордера владыке Лаврентию начался обыск. Впоследствии в протоколе будет отражено: «По предписанию Отдела по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности при Нижегородском совете рабочих и крестьянских депутатов по ордеру № 3657 мною был произведен обыск по Печерскому монастырю, в доме епископа Лаврентия, в присутствии диакона Петра Сахаровского и эконома иеродиакона Феодосия. Во время обыска было обнаружено следующее: 1 бинокль и переписка, которая взята в Комиссию. При проверке монастыря ничего не оказалось. Под помещением старого храма было обнаружено две свежие могилы, которые были вскрыты, при вскрытии ничего не оказалось за исключением сгнившего трупа».

После обыска во всех братских келиях и храмах епископ Лаврентий был препровожден в нижегородский острог. На следующий день казначей Печерского монастыря написал докладную записку в епархиальный совет: «Считаем своим долгом доложить в консисторию, что 3–го сентября в 4 часа дня в Печерский монастырь явились члены Комиссии по борьбе с контрреволюцией и произвели обыск в помещении Преосвященного Лаврентия и в келиях братии монастыря. По окончании обыска и составления акта Его Преосвященству предложено было в автомобиле отправиться вместе с Комиссией для дачи объяснений. По настоящее время владыка не возвратился. Во время обыска, как в помещении Его Преосвященства, так и в келиях братии члены Комиссии вели себя весьма корректно с владыкой и братией. Докладывая о сем консистории, ждем указаний по управлению монастырем».

В свою очередь, члены Духовной консистории, ознакомившись с данным докладом, приняли решение временно управление Печерским монастырем до освобождения Преосвященного Лаврентия возложить на казначея сего монастыря иеромонаха Симеона, а также сообщить о случившемся в Синод.

О первых днях пребывания Преосвященного Лаврентия в тюрьме пишет в своих записках иеромонах Димитрий (Воскресенский): «К сказанному мною в записках о епископе Лаврентии и об аресте его здесь могу добавить лишь то, что сделалось мне известным по этому предмету только впоследствии, и что не могло тогда войти в состав записок. Советское правительство решило национализировать все без исключения церковные и монастырские земли, о чем и было сделано соответствующее повсеместное распоряжение. Епископ Лаврентий, весьма осторожный в своих действиях, признавал дальнейшее существование церквей и монастырей, лишенных земельных угодий, немыслимым, почему и подписал протест против этого правительственного распоряжения, направленный в нижегородский губернский земельный отдел, привлечении к подписанию его и первоприсутствовавшего в Нижегородском епархиальном совете кафедрального протоиерея Алексея Порфирьева и некоторых других лиц. Эта бесцельная мера оказалась пагубною для подписавших бумагу. Кажется, 24 августа [старого стиля — примечание автора] преосвященный Лаврентий был арестован и препровожден в новую тюрьму, а через несколько дней той же участи подверглись и прочие лица, подписавшие роковую бумагу, и между ними — бывший губернский предводитель нижегородского дворянства Алексей Борисович Нейдгарт. По доставлении в тюрьму, епископу предложили занять новую камеру, но он предпочел остаться в общей, проведя первую после ареста ночь прямо на голом полу. На следующий день горячая почитательница его — Екатерина Ивановна Мелина доставила ему постель сама, явившись для этого в тюрьму. Постель приняли и передали по назначению, но принесшую ее арестовали, хотя чрез некоторое время и отпустили на свободу. В тюремном заключении преосвященный провел до самого своего печального конца, оставляя камеру только тогда, когда он был требуем или к допросу, или для выполнения принудительных общественных работ, заключавшихся то в очищении тюремного двора, то в метании сена, то, наконец, в поездках за водою с бочкой и тому подобное. В свободное же время, находясь в камере и не обращая внимания на сыпавшиеся на него с первых дней заключения насмешки созаключенных, епископ почти непрестанно молился, и молился с таким усердием, что насмешки прекратились сами собой, и находившиеся здесь, умилившись сердцем молитвенному подвигу архиерея, невольно и сами стали подражать его достохвальному примеру…»

16 октября по ордеру Губчека ее сотрудник Бредис произвел в доме настоятеля Спасо-Преображенского кафедрального собора протоиерея Алексея Порфирьева обыск. В тот же день протоиерей Алексей был арестован и препровожден в тюрьму, где уже находился Преосвященный Лаврентий. Отца Алексея содержали под арестом в тюремной камере до 30 октября. Допрос начался, согласно протоколу, в три часа дня. Его обвиняли в политической деятельности, которую он проводил в губернии совместно с епископом Лаврентием. Особо интересовали чекистов отношения протоиерея с Патриархом Тихоном. Отец Алексей пояснил, что с главой Русской Православной Церкви он участвовал в совместных торжественных церковных службах, а встречался с ним в Москве исключительно по делам духовным.

В своих записках иеромонах Димитрий писал о пребывающем в заключении владыке Лаврентии: «Немалым утешением для владыки служило полученное им разрешение священнодействовать в тюремном храме, и он не пропускал ни одного праздника и воскресного дня, чтобы не принести Господу бескровную жертву о себе и о людях. Почитатели его чрез келейника, которому разрешено было являться к преосвященному не менее двух раз в неделю, а иногда (например, в праздники, когда он исполнял при архиерейском служении обязанности книгодержца) и чаще, доставляли владыке более питательную пищу. Проходили дни и недели, как архипастырь находился в заключении, в которое ввергнуты были протоиерей Алексей Порфирьев и другие лица, и конца этому положению не виделось. Впрочем, преосвященный не терял сначала надежды выйти отсюда на свободу, но чем более длилось время, тем менее оставалось надежды для него на благополучный исход. Говорят, что он дважды посылал своего келейника к протоиерею собора г. Балахны с просьбою внушить гражданам балахнинским мысль обратиться ко властям с просьбою об освобождении его как балахнинского епископа, и будто бы посольство это не осталось бесплодным, так как балахнинцы собрали до 16 000 руб., которые и намеревались внести как залог и в то же время собирали подписи к прошению об освобождении преосвященного. В самом Нижнем Новгороде усвоена была эта мысль и по приходским храмам принимались подписи прихожан к аналогичному же прошению. Конечно, это движение не могло остаться незамеченным со стороны властей, совершенно нерасположенных к удовлетворению настоящей просьбы…»

Епископ Лаврентий находился в заточении без предъявления ему каких-либо обвинений и допросов, в то время как в отчетном докладе Губчека за сентябрь 1918 года говорится: «Благодаря энергичной и самоотверженной работе агентов отдела сила врагов Советской власти до такой степени парализована, что о возможности каких бы то ни было активных контрреволюционных выступлений не может быть и речи».

21 октября Священный Синод под председательством Патриарха Тихона слушал рапорт Преосвященного Феодора, епископа Волоколамского, от 24 июня 1918 года, в котором он доносил о выборах правящего архиерея на Нижегородскую кафедру, когда большинством голосов был избран митрополит Тифлисский Кирилл. Однако Синод в силу объективных обстоятельств постановил: «Не признавая возможным оставлять православное население Закавказской паствы без архипастырского руководительства и попечения постановлено: не перемещать на Нижегородскую архиерейскую кафедру митрополита Тифлисского и Бакинского Кирилла, поручив временное управление Нижегородскою епархией Преосвященному архиепископу Алеутскому Евдокиму, с освобождением от временного управления сею епархиею Преосвященного Балахнинского, о чем и уведомить указами Преосвященных: митрополита Кирилла, архиепископа Евдокима и епископа Лаврентия…»

Приближалась годовщина Октябрьской революции, и несмотря на голод и гражданскую войну, 23 октября 1918 года в Нижнем Новгороде состоялось совещание, на котором обсуждался вопрос о финансировании предстоящих торжеств. Губисполком выделил из своих средств 200 тысяч рублей на организацию праздника, и кроме этого центральное правительство ассигновало на Нижегородскую губернию 550 тысяч рублей.

Вечером 5 ноября 1918 года Преосвященного Лаврентия под конвоем повели через весь город из тюремного острога в здание ЧК, располагавшееся на улице Малая Покровка. «По дороге люди подходили за благословением, а следовавшие сзади люди видели, как он вынимал из кармана платок, по-видимому плакал. Проходя мимо подворья Пицкого монастыря, епископ остановился. Там праздновался престольный праздник иконы «Всех скорбящих радости» и шла всенощная. Узнав, что здесь епископ, молящиеся выходили и получали от него благословение».

По прибытии в здание ЧК владыка был допрошен следователем и на предъявленные ему вопросы отвечал: «Меня арестовали 3-го сентября сего года в городе Н. Новгороде. Причина ареста мне не известна. Что касается воззвания епархиального Собрания духовенства и мирян к сельским приходам Нижегородской епархии, то могу объяснить следующее: слова в воззвании «возвестить причтам отнятую у них землю и восстановить в полной мере все нарушенные в революционное время способы их материального обеспечения» отнюдь не выражали явное требование к мирянам о насильственном возвращении земли, а лишь просьбу, обращенную к доброй воле крестьян помочь причтам в добывании насущного куска хлеба; тем более, что большая часть духовенства сама обрабатывала землю при причтах.

Я категорически утверждаю, что воззвание от первого до последнего слова несло характер просьбы, а не требования и не воззвания мирян к неподчинению декретам советской власти. Я на этом собрании председательствовал. Товарищем председателя был протоиерей Порфирьев. Секретарем Юмонов. На заседании епархиального собрания была вынесена резолюция, открытым голосованием, обратиться к мирянам с просьбою об изыскании тех или иных способов, которыми была бы дана возможность духовенству иметь насущный кусок хлеба. На собрании присутствовало более двухсот человек, как мирян, так и духовенства. Резолюция была принята единогласно. Против никого не было. На собрании между прочим присутствовали священники: села Бор — священник Стрельский, протоиерей Лебедев и другие, фамилий коих не помню. Из мирян присутствовали: Демидов Валерий Аркадиевич, Черноуцан Александр Минич (член епархиального совета), Николай Осипович Юмонов (секретарь епархиального собрания и преподаватель Духовного училища) и другие фамилии, не помню.

Я никогда противосоветских проповедей не говорил и всегда, насколько это мне было возможным, старался предупредить какие бы то ни было выступления против советской власти. Причем приводил слова Христа «взявшие меч от меча и погибнут» и слово Апокалипсиса «кто бьет мечом, тот сам будет бит мечом, кто отведет в плен, тот сам будет отведен в плен». Я архиепископа Иоакима знаю только как официальное лицо, какового лица я состоял помощником. Относительно его политических взглядов мне ничего не известно.

Что касается архимандрита Августина, то я его также знаю лишь как официальное лицо. Относительно его политических убеждений мне ничего не известно. На отделение Церкви от государства я смотрю вполне благожелательно. Таковое отделение приветствую. Редакция воззвания была секретаря епархиального собрания Юмонова, и так все было дано мне и протоиерею Порфирьеву на подпись. Соответствовали ли слова к моменту, переживаемому Советской Республикой, в этом я себе ясного отчета не давал и если бы я таковое воззвание составлял лично, то могу сказать, что таковое воззвание несло бы характер гораздо мягче. Но объясняется тем, что я из-за множества дел не мог вникнуть в сущность каждой буквы этого воззвания. Добавляю, что если за таковое воззвание кто бы то ни было должен ответить, то я беру ответственность на себя за тон такового, хотя должен прибавить, что я не имел возможность собственноручно воззвание составить и дать таковому воззванию желательный тон. Я на советскую власть смотрю доброжелательно постольку, поскольку таковая власть стремится помочь бедному классу и устранить всякую неправду и несправедливость. На наступление чехословаков смотрю отрицательно и от такового наступления ничего хорошего не ожидаю. Больше ничего добавить не имею. Прочитано. Епископ Лаврентий».

В тот же день в здании ЧК был также допрошен протоиерей Алексей Порфирьев и бывший предводитель нижегородского дворянства А. Б. Нейдгардт. После допросов обвиняемых следователь чрезвычайной комиссии постановил следственное дело епископа Лаврентия представить на рассмотрение президиума Нижегородской Губчека «для принятия к обвиняемым самого строгого наказания, вплоть до расстрела».

Протоиерею Алексею и епископу Лаврентию было объявлено, что 6 ноября их расстреляют, предложив им взамен на свободу публичный отказ от священного сана, на что те ответили категорическим отказом. У епископа Лаврентия были с собой Святые Дары. Он причастился сам и причастил отца Алексея. Владыка был спокоен и радостен. Отец Алексей плакал. Владыка спросил его: «Почему вы плачете? Нам надо радоваться!» На это отец Алексей ответил: «Я плачу о моей семье». — «А я готов», — сказал Преосвященный Лаврентий. Вскоре к ним привели Алексея Борисовича Нейдгарта. В это же время в городе готовились к торжествам, посвященным первой годовщине Октябрьской революции.

Иеромонах Димитрий в своих записках подробно описал мученическую кончину Преосвященного Лаврентия, протоиерея Алексея Порфирьева и А. Б. Нейдгардта: «Приближалась годовщина Октябрьской революции 1917 г. и торжества советской власти. В ночь на этот день преосвященный Лаврентий с протоиереем Алексеем Порфирьевым и Нейдгартом в доме Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем, помещающемся на Мало-Покровской улице, предстал пред военно-революционным трибуналом и, будто бы на вопрос: «признает ли он советскую власть», дав отрицательный ответ, был выведен в сад при доме, где и был расстрелян, причем в Нижнем Новгороде циркулировал следующий слух, якобы преосвященный после выстрела упал, но не умер, и по инстинкту самосохранения, обливаясь кровью, бессознательно пополз к воротам, которых и достиг было уже, когда был замечен одним из часовых, он прикладом ружья ударил его с такой силою, что из раздробленной ударом головы его вылился мозг. Протоиерей же Алексей Порфирьев после данного в него залпа двинулся по саду, но был пристрелен вторичным залпом, и на этот раз уже окончательно. На следующий день — в годовщину торжества советской власти, всем содержавшимся в заключении, а в том числе и преосвященному Лаврентию, и протоиерею Алексею Порфирьеву и другим следовало быть освобожденными по амнистии, но злоба человеческая несколькими часами раньше всех их убрала с житейской сцены…»

Спустя годы о мученической кончине епископа Лаврентия в печати РПЦЗ напишут: «Епископ Лаврентий Балахнинский перед расстрелом обличал советскую власть, предвещал ей гибель, верил в то, что Россия возродится. Дрогнули красноармейцы, отказались стрелять. Владыка же уговаривал их не отказываться от расстрела его, так как пришлют других, они же за него пострадают. Не уговорил, опустили ружья красноармейцы. Убили владыку чекисты».

По другим воспоминаниям, события происходили следующим образом: «епископ стоял с воздетыми руками и пламенно молился, отец Алексей — с руками, сложенными на груди, опущенной головой и молитвой мытаря на устах: «Боже, милостив буди мне, грешному». Русские солдаты отказались стрелять, потому что услышали в этот момент пение Херувимской. Позвали латышей, и они привели приговор в исполнение. Это было около одиннадцати часов вечера».

В это время в городе полным ходом продолжались массовые гулянья большевиков и их сторонников. Как писали нижегородские газеты в этот день, «улицы, главным образом Большая Покровка, весь вечер и до глубокой ночи, были переполнены гуляющими в праздничных нарядах. Восторженные крики... Песни…

Тихая, слегка морозная ночь казалась бесконечным вечером для празднично настроенного народа. Никто не считался со временем и только далеко за полночь стала редеть уличная толпа. Даже после двух часов ночи можно было встретить группы людей, возвращавшихся с праздничных работ или какого-нибудь заседания…. Уже с первыми проблесками утра город стал оживать. С разных концов города на переполненную площадь прибывают все новые и новые группы от различных организаций, учреждений и союзов».

В связи с большим стечением народа на улицах города, возможно, что епископа Лаврентия, протоиерея Алексея Порфирьева и А. Б. Нейдгардта расстреляли в подвале здания ЧК, иначе выстрелы из винтовок были бы слышны на улице, тем более что даже фасады здания Чрезвычайной комиссии в этот день были иллюминированы.

Тела расстрелянных мучеников, пока отмечались Октябрьские торжества, по всей видимости, находились в ЧК. Одна из духовных дочерей владыки Елизавета Шмелинг, идя рано утром к ранней обедне и проходя мимо здания ЧК на Малой Покровской улице, увидела, как из ворот выехала телега, на которой лежали два тела. «Кто это?» — спросила она возницу. «Это тела епископа и священника». — «Куда вы их везете?» — «На Мочальный остров, оттуда велено сбросить их в Волгу».

Узнав о гибели Преосвященного епископа Лаврентия, Святейший Патриарх Тихон обратился с письмом в Совет Народных Комиссаров, в котором просил объяснить причину расстрела. Ответ на этот вопрос официально в циничной и дерзкой форме дала Патриарху сама нижегородская Чрезвычайная комиссия. «Патриарх Тихон, восседающий на своем московском престоле в сонме светлоризых архиепископов и архиереев, возбудил через Совет Народных Комиссаров запрос о том, что дало повод к расстрелу епископа Лаврентия. В своем обращений Патриарх Тихон пишет: „Получены сведения о том, что расстрелян преосвященный Лаврентий, епископ Балахнинский, викарий Нижегородской епархии. Это уже десятый архиерей православной церковной иерархии Российской, подвергшийся насильственной смерти. Обращаюсь к Совету Народных Комиссаров с просьбой сообщить, за какие вины пострадал преосвященный Балахнинский Лаврентий.” Да, епископ Лаврентий пока только „десятый архиерей православной церковной иерархии Российской”, подвергнутый расстрелу и других надесятых архиереев ждет та же участь, что и десятого Лаврентия. До тех пор всех этих господ архиереев советская власть будет расстреливать, пока окончательно не сломит, не задавит преступную контрреволюционную деятельность высших иерархов среди низших своих соратников и среди всего народа Республики Российской. Нужно ли говорить о том, что почти ни одно контрреволюционное выступление не проходит без того, чтобы в нем не фигурировало духовенство.

Многочисленные фактические данные подтверждают это. Слишком много зафиксировано случаев контрреволюционных восстаний, бунтов и волнений не только тесно связанных с духовенством, но и фактически ими подготовленных.

У нас наше нижегородское духовенство с первых же дней Октябрьской революции определенно стало в ряды оппозиции. На издание декрета об отделении Церкви от государства оно реагировало самым энергичным и упорным противодействием к проведению его в жизнь, принимая к этому различные меры. Меры эти вырабатывались высшей духовной властью Православной Церкви и препоручались низшей братии, а низшая пропагандировала его в народе, сея смуты, вызывая народные бунты и восстания. Одна из таких мер — воззвания. Еще слишком мало в массе сельского крестьянства культуры и света, еще слишком мало в ней самосознания. Этой темной массе, только еще просыпающейся, только еще начинающей жизнь не под силу разобраться во многих вопросах, выдвигаемых революцией. Находясь веками под влиянием и гнетом духовенства, она и по сей день, к великому своему несчастью, верит всякому церковному вздору, боится «страшного суда», а развратного преступного негодяя в золотой ризе и в брильянтовой митре (вроде архимандрита Августина) на голове — считает непогрешимыми святителями и слепо ему подчиняется. Главными врагами революционного народа, верховодами контрреволюционной деятельности духовенства являются попы — феодалы и буржуа, разные преосвященные и преподобные. Лишенные всех былых привилегий, лишенные громаднейших угодий и миллионных доходов, они все силы напрягают к тому, чтобы путем своего влияния на народ, путем провокации и запугиваний создать смуту, вызвать контрреволюционные восстания, свергнуть власть Советов Народных Комиссаров и восстановить прежнее царство, царство черной рясы, нагайки и капитала.

Вот в чем обвиняется духовенство, вот за какие вины оно расстреливается и вот в чем обвиняется и за что расстрелян епископ Лаврентий. В частности епископ Лаврентий, а вместе с ним и протоиерей Порфирьев обвинялись в распространении по губернии особого воззвания с призывом к народу восстать против декрета об отделении Церкви от государства, другими словами, восстать против советской власти.

Текст воззвания был выработан собранием духовенства Нижегородской епархии истекшим летом. Воззвание закреплено подписью, как Лаврентия так и Порфирьева. В этом воззвании, обращаясь к народу, Лаврентий и К-о, между прочим говорят: „Революционное Советское Правительство осуществляет свой декрет об отделении церкви от государства захватом капитала Свят. Синода. Приходы в этом случае не только не пришли на помощь и защиту обиженному духовенству, но во многих местах еще и с своей стороны причинили ему большие материальные утеснения и лишения. К такому положению сельского духовенства нельзя относиться безучастно, оно не должно быть безразлично для прихожан. Угнетая и принижая духовенство, оно должно быть унизительно и для прихожан”.

Далее уже начинается призыв к восстанию: “Епархиальное собрание призывает народ возвратить причтам отнятую у них землю и восстановить в полной мере, все нарушенные в революционное время способы их материального обеспечения.

Этого требует справедливость, долг совести и чести. Пусть же все приходы Нижегородской епархии откликнутся на призыв епархиального собрания и примут на себя заботу о причтах, возвратив им церковную и надельную землю, ровно как и все проч., отнятое или нарушенное в революционное время”.

Заканчивается это воззвание смиренных отцов такими перлами контрреволюционного призыва: “И вы, православные христиане, спешите на помощь своей матери церкви, она взывает к вам о помощи. Все откликнетесь на зов церкви. Посему облечемся во все оружия, чтобы смело, безбоязненно выйти на дело. Президиум Епархиального Собрания верит и надеется, что к первому сентября старого стиля все предварительные работы на местах будут исполнены”.

Такое воззвание не требует комментариев, так как смысл его слишком ясен и определен. Когда эти воззвания попали в руки Чрезвычайной комиссии, творцы его, в лице подписавшихся епископа Лаврентия и протоиерея Порфирьева были немедленно арестованы. Свою подпись оба негодяя не отвергли. Правда, Лаврентий старался уверить, что подписывая воззвание он его не читал, когда же этому уверению Следственная Комиссия не придала значения, совершенно не допуская мысли, чтобы епископ, председатель собрания целой епархии, подписывая столь важный политический документ как воззвание к народу с призывом “облечься во вся оружия и выступить против революции, захватившей синодские капиталы”, подписал не ознакомившись с его содержанием.

Понял наивность своей реабилитации таким путем и сам Лаврентий и при дальнейших опросах дал объяснения в том смысле, что воззвание имелось в виду дать характер братского призыва, и редакция принадлежит не ему, а секретарю собрания Юманову.

— Готовое воззвание, — пояснял Лаврентий, — было лишь дано мне и протоиерею Порфирьеву на надпись. Соответствовали ли слова воззвания к моменту, переживаемому Советской Республикой, в том я себе ясного отчета не давал. Объясняя это тем, что я, за множеством дел, не мог вникнуть в сущность каждой буквы этого воззвания.

Ну, можно ли верить такому наивному объяснению. Возбуждать народ к восстанию в тот момент, когда чуя чехословацких и белогвардейских орудий доносился и до Нижнего, [так написано в оригинале — прим. автора].

Когда ярославские попы и монахи «облеченные» пулеметами и винтовками обсыпали пулями защитников народной свободы, когда всюду кипела напряженная работа, когда крестьянские массы были на распутье под влиянием провокации кулаков и интеллигенции.

Ясно, что переживаемый Советской Республикой момент был учтен творцами воззвания. Ясно, что господа Лаврентий и К-о, именно учитывая переживаемый Поволжьем момент выпустили свое воззвание к растерявшемуся народу, рассчитывая на силу этого воззвания, на помощь „самого епископа”, который определенно же клонит „православных христиан смело и безбоязненно выйти на дело”, на дело „восстановить все нарушенное революцией”.

То обстоятельство, что воззвание было выпущено в столь тяжелый, критический момент, еще больше, еще сильнее отягощает вину как Лаврентия, так и Порфирьева, потому что их имя, благодаря высокому положению в сфере верующей темной народной массы, бесспорно, могло бы иметь большое влияние. И это уже сказалось в гор. Балахне, где под влиянием воззвания, подписанного епископом, вспыхнул было бунт на религиозной почве. Местное духовенство, опираясь на воззвание своего епископа, созвало народ набатным звоном и убеждало его отстаивать права Церкви, не подчиняясь декрету об отделении ее от государства. Подстрекаемая попами толпа, главным образом женщины, стала кричать и о разгроме Советов, и только благодаря своевременно подоспевшему отряду милиции и местного гарнизона, загоравшийся бунт быстро ликвидировали. Вот конкретный факт результата воззвания, и таких было еще несколько в других местах губернии.

Патриарх Тихон, собиравшийся отслужить благодарственное всенародное молебствие при успехе авантюры Локкарта, пусть ограничится тем, что отслужит панихидку по своим титулованным соратникам вполне основательно и законно расстрелянных за их контрреволюционную деятельность».

Пройдет еще несколько лет и вслед за Красным террором еще не раз прольется мученическая кровь архипастырей, пастырей и мирян и будет неисчислим подвиг целого сонма подвижников веры и благочестия на Нижегородской земле. Преосвященный же Лаврентий был одним из первых, кто взошел на эту голгофу, во славу Божию и Церкви Христовой ради спасения вечного.

Священномученик Алексий Порфирьев (1855-1918)

Священномученик Алексий родился 1 октября 1855 года в селе Можаров Майдан Курмышского уезда Симбирской губернии в семье причетника (псаломщика)  Александра Порфирьева, служившего в местном храме.  

Получив первоначально домашнее образование Алексий, в дальнейшем был определен своим отцом в Санкт-Петербургскую Духовную семинарию, учась в которой он находил время для посещения лекций по истории и философии в Санкт-Петербургском университете.

В родительском доме в Можаровом Майдане некоторое время оставались его сестры Серафима и Елизавета, которых обучал сам Александр Николаевич. Школа, основанная псаломщиком Александром Порфирьевым, существовала в этом селе еще в начале XX столетия.

Блестяще закончив столичную Духовную семинарию, а затем и Императорскую Петербургскую Духовную академию с ученой степенью кандидата богословских наук, указом Святейшего Синода от 21 июля 1882 года Алексий Порфирьев был назначен преподавателем «учения о русском расколе и сектантстве» в Нижегородскую семинарию.

Благодаря браку с Ольгой Михайловной Костровой, внучкой священника нижегородской Николаевской Верхне-Посадской церкви А. И. Добролюбова и племянницей литератора и философа Н. А. Добролюбова, Порфирьев вошел в родственные и дружеские отношения со многими нижегородскими семействами.

28 сентября 1886 года Преосвященным Модестом (Стрельбицким) Алексий Порфирьев был рукоположен в сан священника к вышеназванному Николаевскому храму, «с оставлением в должности преподавателя Духовной семинарии». И в том же году он был удостоен своей первой пастырской награды — набедренника.

Первоначально в Нижегородской семинарии священник Алексий Порфирьев читал интереснейшие лекции по русскому расколу и обличительному богословию. Кроме этого, в период семинарских каникул, будучи прекрасным полемистом, батюшка постоянно участвовал в публичных диспутах со старообрядцами на знаменитой Нижегородской ярмарке.

Имя Алексия Александровича Порфирьева постоянно встречается на страницах нижегородских газет и различных епархиальных изданий. Уже к началу 1890-х годов он, как священник и церковный педагог, стал в нижегородской губернии весьма заметной  общественной личностью.

В период с 1882 по 1886 год Порфирьев являлся преподавателем русского языка и словесности в епархиальном женском училище. Начиная с 1885 года, он вел уроки русского языка в Мариинском институте благородных девиц, а с 1890 года читал лекции по Церковной истории в 3-м и 5-м семинарских классах.

Ректор назначил Порфирьева библиотекарем семинарии, благодаря чему книжные и журнальные поступления стали более систематическими и обширными. Кроме того, служа в Никольской церкви, отец Алексий исполнял должность первого помощника благочинного 1-го округа Нижнего Новгорода.

Значительную роль играл Алексий Александрович в миссионерском православном братстве Святого Креста, членом которого состоял с 29 сентября 1882 года, исполняя обязанности делопроизводителя. Председателем братства в 1880 году был ректор Нижегородской Духовной семинарии протоиерей А. И. Стеклов, непосредственный начальник отца Алексия, глубоко уважавший подвижнические деяния церковного педагога. Порфирьев постоянно проводил беседы со старообрядцами в семинарской Иоанно-Дамаскинской церкви, в помещении братства Святого Креста.

Своими трудами на ниве духовного просвещения он способствовал присоединению из раскола к православию немалого числа нижегородцев. Так, к примеру, в сентябре 1892 года батюшка проводил беседы со старообрядцами в Васильском уезде и там, в долгом диспуте с раскольническим начетчиком Токаревым одержал верх, что произвело на местных жителей огромное впечатление и побудило некоторых выйти из раскола. Этому событию был посвящен специально опубликованный очерк на страницах «Нижегородских епархиальных ведомостей».

Были случаи, когда отец Алексий, как богослов и миссионер, привлекался губернской властью к  разрешению некоторых конфликтных ситуаций со старообрядцами, и тогда он не только посетил наиболее крупные скиты, но и детально описал их устройство и жизнь насельников.

Протоиерей Алексий  трижды являлся участником всероссийских миссионерских съездов духовенства: в Москве — в 1887 и 1891 году и в Казани — в 1897 году.

15 июля 1893 года указом Нижегородской Духовной консистории, по предложению Преосвященного Владимира (Никольского), иерей Алексий Порфирьев был перемещен на должность настоятеля в Михаило-Архангельский собор в Нижегородском кремле, с возведением в сан протоиерея. Спустя два года, в 1895-м, «за отлично-усердную службу» по духовному ведомству он был удостоен права ношения наперсного креста.

При его непосредственном участии в 1894 году была заложена церковь в честь иконы Скорбящей Божией Матери, при губернской земской больнице, и торжественно отмечалось пятидесятилетие Нижегородского мужского дворянского института имени императора Александра II.

В 1890-е годы Порфирьевы жили в большом и просторном доме на Петропавловской улице, вокруг которого был ухоженный сад с беседками, качелями, красивыми клумбами. Хозяйством заведовала Антонина Александровна Кострова — родная сестра Н. А. Добролюбова. В семье росли и воспитывались трое детей: сыновья — Николай и Юрий, а  так же дочь Татьяна.

Как весьма уважаемый и образованный пастырь отец Алексий входил в круг прогрессивной нижегородской интеллигенции. В его доме частыми гостями бывали сотрудники Нижегородской губернской ученой комиссии: А. Я. Садовский, Г. Р. Килевейн, А. И. Звездин и В. И. Снежневский. Он был знаком с русским писателем В. Г. Короленко, литературное дарование которого оценивал высоко.

Сам Порфирьев тоже неплохо владел пером и иногда публиковал свои материалы в «Нижегородских епархиальных ведомостях», с редакцией которых плодотворно сотрудничал. В 1916 году он стал председателем издательской комиссии «Нижегородского церковно-общественного вестника». С  1908 года отец Алексий возглавлял епархиальную издательскую комиссию. Ему принадлежала идея издания ежедневной церковной газеты для народа, но которая, не осуществилась из-за трагических для России событий октября 1917 года.

До последних дней своей жизни отец Алексий активно работал в Нижегородской губернской ученой архивной комиссии, занимался изучением и описанием архивов нижегородских церквей, был большим знатоком церковной истории.

В 1896 году при проведении в Нижнем Новгороде Всероссийской промышленной и художественной выставки протоиерей Алексий Порфирьев добился средств на реставрацию древнейшего городского храма — в честь Михаила Архангела в Нижегородском кремле, и при этом лично контролировал ход восстановительных работ. К тому времени он являлся председателем постоянной исполнительной комиссии при Нижегородском епархиальном училищном совете по устройству подотдела церковного образования и постройке здания церкви-школы на выставке. Почти ежедневно он встречался с администрацией выставки, решал организационные и финансовые вопросы с подрядчиками и архитекторами. Под его постоянным контролем находился тщательный отбор экспонатов от различных епархиальных учреждений из уездов и последующее размещение их в отведенных подотделу помещениях. Как впоследствии отмечалось в представлении архиерея на имя обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева, протоиерей Алексий Порфирьев полностью посвящал себя наблюдению за строительством церкви-школы, и «действительно, благодаря его заботам, здание было выстроено своевременно и оказалось одним из лучших на выставке». Именно трудами отца Алексия на выставке были открыты дешевая чайная для учителей церковноприходских школ, посещавших выставку, а также образцовая начальная школа грамотности с хорошо оборудованной читальней. С начала июля 1896 года протоиерей Алексий исполнял также обязанности эксперта в утвержденной администрацией выставки экспертной комиссии научно-учебного отдела.

Протоиерею Алексию Порфирьеву выпала высокая честь сопровождать на Всероссийской выставке, давая пояснения, императора Николая II, Великих князей, министра финансов С. Ю. Витте, представителей Святейшего Синода и других именитых гостей. Школа грамотности вызвала у российского государя неподдельный интерес, и он тепло поблагодарил нижегородского пастыря за проявленное усердие и подробное освещение увиденного.

В сентябре 1896 года протоиерею Порфирьеву была оказана и другая великая честь  — отслужить заключительный молебен при закрытии Всероссийской промышленной и художественной выставки. Епископ Нижегородский и Арзамасский Владимир в марте 1897 года представил отличившегося пастыря к награждению золотым наперсным крестом из собственного кабинета Его Императорского Величества. Обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев доложил о представлении Государю-Императору, который «соизволил Всемилостивейше причислить» отца Алексия к кавалерам ордена святой Анны 2-й степени.

За долгие годы своего многолетнего пастыврского служения на благо нижегородской епархии и жителей города отец Алексий был награжден орденами святого равноапостольного князя Владимира 4-й степени и святой Анны 2-й и 3-й степеней, на основании чего, согласно российскому законодательству того времени, получил потомственное дворянство. Он был отмечен также всеми церковными наградами и памятными медалями того времени.

Весной 1905 года по предложению Преосвященного Назария (Кириллова) протоиерей Алексий был перемещен на должность настоятеля Нижегородского Спасо-Преображенского кафедрального собора (именно в этом храме он и прослужил до конца своих дней). Спустя два года на него были возложены обязанности благочинного соборов и домовых храмов Нижнего Новгорода.

В 1912 году отец Алексий единогласно был избран в депутаты от нижегородского духовенства в состав 4-й Государственной Думы. На протяжении ряда лет (в 1909, 1911, 1913 и 1914 годах) он выдвигался председателем съездов духовенства Нижегородской епархии.

В 1913 году вся Россия торжественно отмечала 300-летие царствующего Дома Романовых. В мае в Нижний Новгород прибыл государь император Николай II. Отец Алексий присутствовал на торжественном обеде, данном в честь Его Императорского Величества. Более того, он был удостоен личной беседы и получил в дар от государя два отреза дорогой парчи для пошива церковного облачения. Государь побывал в кафедральном соборе на богослужении, которое совершал протоиерей Алексий. Царь был растроган и после церковной службы, подойдя к Порфирьеву, поцеловал его и преподнес ему большой букет роз. Впоследствии цветы из этого букета отец Алексий разделил между девушками своего рода как символическую память.

Весной 1914 года протоиерей Алексий Александрович Порфирьев, подал прошение об освобождении его от преподавания в семинарии. 5 марта этого же года в актовом зале семинарии состоялось официальное чествование воспитанниками своего преподавателя. В этот день один из семинаристов обратился к отцу Алексею с приветственной речью: «Дорогой Алексий Александрович! Перед Вами вся наша семинарская семья. Далеко не по радостным побуждениям собралась она в настоящее время сюда, в зал. < …> Причина этого для каждого из нас понятна < …>, потому что Вы были для нас одинаково хорошим и как человек, и как преподаватель, и как воспитатель. < …> Ведь в лице Вас наша семинария лишилась одного из лучших преподавателей, самоотверженно служившего для ее пользы более 30 лет…».

На память о семинарии отцу Алексею был зачитан и преподнесен дарственный адрес, с такими словами: «Глубокоуважаемый и дорогой Алексий Александрович! Мы, воспитанники нижегородской духовной семинарии считаем своим непременным долгом выразить Вам чувства глубокой признательности и любви по поводу Вашего ухода из семинарии. Не так давно Вы были нашим педагогом и воспитателем. Теперь Вы оставляете нас, положив свои лучшие силы на пользу юношества и окончив многотрудный путь педагогической деятельности. Грустно и тяжело нам расставаться с Вами. < …> И не суждения, а добрая память о Вас осталась в душе каждого члена семинарской семьи, и можно смело сказать, что она навсегда останется у Ваших бывших учеников».

В свою очередь, тронутый окружающей обстановкой, и искренними чувствами признательности и любви, протоиерей Алексий обратился к семинаристам и преподавателям с ответным выступлением: «Глубоко благодарю вас за ваше сердечное расположение ко мне, за все добрые слова и чувства, выраженные в прощальной речи и адресе <…>. Это будет мне постоянным живым напоминанием о многолетней службе моей в дорогой моему сердцу нижегородской семинарии и о вас, дорогие друзья мои.  Не мне судить о том, насколько умело и плодотворна была моя преподавательская деятельность. Я работал по мере сил  моих и разумения, работал могу сказать добросовестно…». Оставив непосредственно преподавательскую деятельность, отец  Алексий еще некоторое время продолжал заведовать семинарской библиотекой.

В августе 1914 года после начала I Мировой войны ниже­городское духовенство испытало необыкновенный патриоти­ческий подъем. 6 августа состоялся очередной епархиальный съезд, то его депутаты во главе с Алексием Порфирьевым обратились к епископу Нижегородскому и Арзамасскому Назарию (Кириллову) с просьбой о совместном молебне за победу российского оружия, который и был совершен 8 августа в кафедральном соборе. От нижегородского духовенства государю-императору Николаю II была направлена теле­грамма, и вскоре поступил ответ, в котором Царь благодарил «всех молившихся за Меня и Наше доблестное воинство».  

В мае 1915 года, ко дню Святой Пасхи государь император Николай II соизволил пожаловать протоиерею Алексию Порфирьеву золотой наперсный крест с украшением из собственного кабинета Его Императорского Величества. В знак признания заслуг священника и дворянина перед Отечеством ему была назначена пожизненная пенсия от епархии в размере 1800 рублей в год.

Между тем, несмотря на преклонный 60-летний возраст, отец Алексий за штат не вышел и продолжал свою не только церковную, но и обширную общественную деятельность. Он был членом совета Епархиального женского училища от духовенства, занимался богоугодными благотворительными акциями, активно работал в Нижегородском отделении Императорского Православного Палестинского общества, в Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. Кроме того, о. Алексий состоял в Иоанно-Дамаскинском братстве, занимался сбором посильных пожертвований на пособия воспитанникам Духовной семинарии.

На многих дореволюционных фотографиях известного нижегородского фотографа М. П. Дмитриева отца Алексия можно видеть рядом с губернатором, архиереем, губернским предводителем дворянства, другими значимыми лицами. Ему доводилось встречаться с высшими сановниками государства: например, подносить памятный адрес от нижегородцев графу С.  Ю. Витте, давать объяснения о городских нижегородских церквах егермейстеру царского двора министру внутренних дел Д. С. Сипягину и другим почетным гостям города.

В 1916 году отец Алексий участвовал в учреждении и работе Комитета по организации чествования великого гражданина Российской земли Кузьмы Минина. 11 апреля того же года он докладывал на заседании комитета губернским властям о плане проведения церковных торжеств в день чествования памяти Минина. Когда 7 мая на празднество в Нижний Новгород прибыл великий князь Георгий Михайлович, именно протоиерей Алексий Порфирьев возглавил в кафедральном соборе совершение Божественной литургии.

В России наступали новые времена. Сразу после большевистского переворота в октябре 1917 года нижегородские священники стали с горечью замечать, что местные революционные газеты «стремятся возбуждать темную верующую народную массу против православного пастырства». Так, в «Нижегородском церковно-общественном вестнике» за 14 января 1918 года с чувством боли не только говорилось «о злобном отношении к священникам уличной черни, а то и полуинтеллигенции из провинции», но и утверждалось, что «…осмеиваемый и оплевываемый священник должен помнить утешение Христа: радуйтесь и веселитесь терпящие за Меня».

В конце января 1918 года нижегородское духовенство получило послание Патриарха Московского и всея Руси Тихона, где он возвещал, что храмы православные «захватываются безбожными властелинами тьмы века сего», и призвал православных к организации крестных ходов по всей стране, к «стоянию в вере до смерти».

Викарный епископ Балахнинский Лаврентий (Князев) благословил настоятеля кафедрального собора Алексия Порфирьева провести собрание нижегородского духовенства в доме Георгиевского братства, чтобы обдумать и принять решение, каким образом откликнуться на послание Святейшего Патриарха Тихона.

Общее епархиальное собрание пастырей было запланировано на 13 февраля, но когда те съехались к назначенному времени, оказалось, что помещение Георгиевского братства занято отрядом наемных латышских красных стрелков под командованием чекистов. Однако духовные пастыри не смирились с видимым беззаконием, и стараниями епископа Лаврентия и протоиерея Алексия Порфирьева спустя неделю в зале Епархиального женского училища данное собрание все-таки состоялось. Озабоченные началом явных политических репрессий со стороны новых губернских властей, нижегородские священники не только осудили их действия, но и подготовили протест в письменном виде, который направили в Совет солдатских и рабочих депутатов, а также губернскому комиссару.

15 февраля 1918 года, в праздник Сретения Господня, в Нижнем Новгороде в ответ на Патриаршее послание состоялся массовый величественный крестный ход. Жители города и его окрестностей решили таким образом выразить свою преданность Русской Православной Церкви.

Естественно, что большевистские руководители отреагировали на деяния священнослужителей. Приближались пасхальные празднества, обычно собиравшие в храмах всё православное население губернии. Свечи в эти дни расходовались в больших количествах. Желая досадить духовенству, нижегородские чекисты Федотов и Воробьев распорядились направить латышских стрелков на захват епархиального свечного завода. Один из заводских работников прибежал на квартиру отца Алексия  и со слезами на глазах горько посетовал на самоуправство чекистов. Тогда Порфирьев поспешил в губернский комитет, но там его и слушать не стали, а, оскорбив непотребными словами, выгнали из служебного помещения.

Когда новая власть объявила о необходимости отобрать у Церкви землю, то нижегородское духовенство в июле 1918 года экстренно собралось на епархиальный съезд. После пылких и справедливых речей многих священников было составлено воззвание к пастве о протесте против закрытия монастырей и церквей, отобрания церковного достояния. Его подписали епископ Балахнинский Лаврентий, благочинный городских церквей протоиерей А. А. Порфирьев и губернский предводитель дворянства А. Б. Нейдгардт.

Спустя некоторое время новые нижегородские власти в ответ на сопротивление духовенства начали осуществлять мероприятия по отделению школы от Церкви. Отряд красных латышей и сотрудников ЧК был выделен специально для этих целей. В результате, лучшее в Поволжье Епархиальное женское училище было закрыто, с принудительным выселением воспитанниц (при этом, конечно, разграблено) и передано военному учреждению. Вслед за этими действиями последовали аресты многих священнослужителей.

Отец Алексий предпринял неоднократные попытки вступиться за арестованных, которым власти грозили судом революционного трибунала. Заслуги в этой деятельности прекрасно отражены в благодарственном адресе, преподнесенном священнослужителями Нижнего Новгорода отцу Алексию  летом 1918 года. Они с умилением писали, что, когда «тяжелое время переживает наша родная Православная Церковь», сей пастырь, «невзирая на свой почтеннейший возраст (батюшке только что исполнилось 63 года), на массу дел, несомых на благо епархии, возвысил свой голос и наметил нам путь к объединению».

На очередном собрании духовенства и мирян, состоявшемся 2 августа 1918 года, во главе с Преосвященным Лаврентием и отцом Алексием, где присутствовало более двухсот человек, было принято воззвание к сельским приходам Нижегородской епархии. В нем шла речь о том, что революционное советское правительство «осуществляя свой декрет об отделении Церкви от государства, отняло у духовенства казенное жалованье, причем захватом капиталов Святейшего Синода оно лишило даже пенсий заштатное и сиротствующее духовенство».

Были в этом воззвании и такие призывные слова: «И вы, православные христиане, спешите на помощь своей Матери Церкви... Спешите со своими жертвами, ибо вы обязаны это сделать. Волею Божиею вы призваны к самому церковному строительству. Во имя этого строительства весь свой разум, всю свою волю, все свое сердце посвятите Божиему делу. Все, все откликнитесь на зов Церкви. Посему “облечемся во вся оружия Божия”, чтобы смело, безбоязненно выйти на дело строительства Церкви Нижегородской… Епархиальное собрание духовенства и мирян обращается к сельским приходам с братским призывом — возвратить причтам отнятую у них землю и восстановить в полной мере все нарушенные в революционное время способы их материального обеспечения».

Естественно, что такой документ, составленный при непосредственном участии епископа Лаврентия и отца Алексия, ни в коей мере не устраивал новую власть. Вскоре по городу поползли слухи о том, что против популярного и уважаемого среди нижегородцев пастыря замышляется недоброе. Однажды ранним утром отец Алексий вышел из дома и с изумлением увидел нескольких своих прихожан, которые пояснили, что решили охранять «своего батюшку».

17 октября 1918 года по ордеру Губернской Чрезвычайной комиссии (ГубЧК) ее сотрудник Бредис произвел в доме священника скрупулезный обыск, во время которого изъял все бывшие у семьи наличные деньги. Протоиерея Алексия арестовали и до 30 октября томили в тюремной камере. Допрос начался, согласно протоколу, в три часа дня. Отца Алексия обвиняли в антисоветской политической деятельности, которую он якобы проводил в губернии совместно с епископом Лаврентием. Особо интересовали чекистов отношения протоиерея с Патриархом Тихоном. Отец Алексий пояснил, что с главой Русской Православной Церкви он участвовал в совместных торжественных церковных службах, а встречался с ним в Москве исключительно по церковно-общественным делам.

В сохранившем официальном протоколе допроса, который отец Алексий написал собственноручно, отвечая на вопросы, он пояснил следователю следующее: «Меня арестовали утром 17 октября сего года на моей квартире по ордеру ГубЧК <…>. Причина моего ареста мне неизвестна. Я состою священником 32 года все время в Нижнем Новгороде; последние 12 лет настоятелем Кафедрального собора. Во время богослужения никогда не говорил проповедей народу против Советской власти. Епископа Лаврентия я знаю, о политической его деятельности мне абсолютно ничего не известно. Бывали с ним на собраниях духовенства и мирян, на которых обсуждались вопросы церковно-общественной жизни; но о политике на этих собраниях речей не было.       

Архиепископа Иоакима я знаю по его службе в Нижнем Новгороде, где он служил с 1910 до 1917 года. Что касается его политической деятельности со времени революции, то о ней я так же ничего не знаю. Патриарха Тихона я знаю мало, служил вместе с ним в Кафедральном Нижегородском соборе в день рукоположения Лаврентия во епископа, что было в феврале 1917 года;  потом я видел его в Москве, когда я был там на съезде представителей епархиальных свечных заводов; он открывал съезд. О политической его деятельности я ничего не знаю <…>.

Я подавал заявление в Исполнительный Комитет Нижегородского Совета Рабочих и Крестьянских Депутатов о том, что имеет быть епархиальное собрание 20-го июня сего года (ст. стиля) для избрания епархиального епископа и обсуждения церковно-общественных вопросов, касающихся Нижегородской епархии. Это заявление я именно подал по должности Председателя Епархиальной предсъездовой Комиссии. На епархиальном собрании рассматривались вопросы преимущественно церковно-экономические в пределах епархиальной жизни; производились выборы в некоторые епархиальные учреждения <…>.       

От Исполнительного Комитета Совета Рабочих и Крестьянских Депутатов бумаги с разрешением Епархиального собрания не было получено. Так как запрещения от Исполнительного Комитета не было, то Епархиальное собрание состоялось.

Отделение Церкви от государства я считаю вполне целесообразным и необходимым в интересах самой же Церкви. Я беспартийный, Советскую власть признаю и во всем подчиняюсь; на митингах и собраниях политических никогда не участвовал и не выступал.  Больше объяснить ничего не могу. Изложенное мною написано собственноручно в чем и расписываюсь…».

6 ноября 1918 года чекисты предложили отцу Алексию свободу взамен на публичный отказ от священного сана и дачу ложных показаний против владыки Лаврентия. Получив категорический отказ, чекисты зверски избили батюшку, а на следующее утро объявили, что он будет вечером расстрелян. Спустя несколько часов, в одном из помещений ГубЧК, на Малой Покровской улице, собрали епископа Лаврентия, протоиерея Порфирьева и губернского предводителя дворянства А. Б. Нейдгардта. Владыка причастился Святых Даров, причастил он и обоих узников. О гибели владыки Лаврентия и протоиерея Алексия по Нижнему Новгороду в те дни ходили разные слухи. По одной из версий, ночью безвинно осужденных привели в низину Жандармского оврага, недалеко от здания НижгубЧК. Когда палачи приготовились стрелять, внезапно над головами их жертв возник сияющий ореол и послышалось пение «Херувимской песни». Тогда несколько красноармейцев, все еще бывших в душе людьми богобоязненными, наотрез отказались стрелять. Старший наряда послал в ЧК одного из солдат, и вскоре поспешно прибежали несколько вооруженных латышей. Все это время жертвы пламенно молились. Кровавую расправу бесстрастно совершили латышские стрелки. У племянницы отца Алексия, которая воспитывалась в его семье, Александры Богословской, была двоюродная сестра Елизавета. Именно знакомый этой сестры, служивший по мобилизации в ЧК (кажется, телеграфистом), прибежал к Елизавете утром 7 ноября, когда новые городские власти праздновали свою кровавую годовщину, и рассказал о том, как были злодейски умерщвлены оба духовных пастыря и предводитель дворянства.  Иеромонах Алексий Воскресенский в своих дневниковых записках «Год в Оранском монастыре: 1918 — июнь 1919» указал, что му чченников расстреливали в саду за зданием ВЧК, и после первых выстрелов отец Алексий не упал, а двинулся по аллее сада и был убит лишь вторым залпом карателей. В газете «Нижегородская коммуна» от 6 ноября 1918 года в «Разделе Нижгубчека» было опубликовано следующее: «Постановлением НГЧК приговорены к расстрелу Архиерей Лаврентий и протоиерей Порфирьев, которые вели открытую пропаганду против проведения в жизнь декрета об отделении Церкви от государства и против социализации земли».

После казни духовных пастырей в Нижнем Новгороде продолжилась разнузданная и безжалостная кампания по уничтожению духовенства.

Нижегородские чекисты поспешили выпустить лицемерную листовку «К расстрелу епископа Лаврентия и протоиерея Порфирьева», в которой обвинили обоих церковных пастырей в призывах к народу восстать против советской власти и объявили, что и «впредь будут расстреливать духовенство, пока окончательно не сломят его». Святейший Патриарх Тихон, узнав о казни хорошо известных ему нижегородских священнослужителей, обратился в Совет народных комиссаров, требуя объяснения совершившемуся злодейству. Однако в ответ безбожная власть издевательски сообщила: «Патриарх Тихон, собиравшийся отслужить благодарственное всенародное молебствие при успехе авантюры Локкарта, пусть ограничится тем, что отслужит панихидку по своим титулованным соратникам, вполне обоснованно и законно расстрелянным за их контрреволюционную деятельность».

Спустя годы после того как завершились гонения на Церковь, продолжавшиеся в течение нескольких десятилетий, Архиерейский Собор Русской Православной Церкви в 2000 году причислил священномученика Алексия к лику святых.

Мученик Алексий Нейдгарт (1863-1918)

Мученик Алексий родился 1 сентября  1863 года (по ст. стилю) в Москве в благочестивой дворянской семье обер-гофмейстера двора Его Императорского Величества действительного тайного советника Бориса Александровича Нейдгарта. Алексей был третьим, младшим сыном в семье своих родителей.

Именитый род дворян Нейдгартов, верных слуг Российского престола, имеет австрийское происхождение. По линии отца мученик Алексей приходился внуком Александру Ивановичу фон Нейдгарту (1784—1845), легендарного боевого генерала от инфантерии, участника основных войн России в XIX столетии, являвшегося московским генерал-губернатором и генерал-адъютантом государя императора Николая I. Во время подавления польского восстания 1830—1831 годов он особо отличился при взятии Варшавы, за что удостоился одной из высочайших военных наград Российской империи – ордена св. Георгия IV степени.

Отец мученика Алексия – Борис Александрович Нейдгарт (1819—1900), был известным общественным деятелем и крупным помещиком, который женился на представительнице другого дворянского рода — Марии Александровне Талызиной (1831—1904).

Алексей Борисович Нейдгарт с одной стороны был внуком графа Николая Александровича Зубова (1763—1805), одного из участников цареубийства Императора Павла I, а с другой – через свою бабку Наталью Александровну (1775—1844), приходился правнуком выдающемуся русскому полководцу генералиссимусу Александру Васильевичу Суворову (1730—1800).

 Положение семьи Нейдгартов в светском обществе было весьма высоким, они пользовались большим уважением и покровительством царской семьи. Младшая дочь Бориса Александровича родная сестра мученика Алексия — Анна Нейдгарт, была частой гостьей на балах, устраиваемых Великой княгиней преподобномученицей Елизаветой Федоровной и ее супругом Великим князем Сергеем Александровичем.  Однажды ей довелось даже танцевать с наследником престола цесаревичем, будущим императором Всероссийским Николаем Александровичем. 

Получив начальное домашнее обучение, Алексей Нейдгарт как представитель высшего дворянского сословия,  был отдан на воспитание в Пажеский корпус его Императорского Величества, который он окончил по первому разряду 29 Августа 1873 года, и был зачислен в пажи Высочайшего императорского Двора.

В дальнейшем Алексей, по сложившейся традиции продолжил свое светское военное образование. После окончания полного курса наук в 3-ей Московской военной гимназии (переименованной в дальнейшем в Кадетский корпус), приказом по военно-учебным заведениям 29 июля 1881 года он был переведен в Московское военное Алексеевское училище. И осенью этого же года его определили на службу  в Пажеский корпус, в котором еще недавно он учился.

29 сентября  1882 года Алексей Борисович Нейдгарт, в девятнадцать лет был произведен в чин камер-пажа Его Императорского Величества, а 8 января 1883 года его утвердили в звании фельдфебеля. Будучи еще юношей в качестве камер-пажа он, вместе с другими представителя дворянства принимал участие в священной коронации Государя Императора Александра III, которая состоялась 28 мая 1883 года. Именно в этот день Алексей Нейдгарт удостоился своей первой своеобразной награды. Во время торжеств он получил из собственных рук его Императорского Величества Высочайший подарок — золотой портсигар с коронационным жетоном и вензелем, а так же памятную бронзовую медаль для ношения в петлице на Алексеевской ленте.

После сдачи экзамена на офицерский чин, в августе 1883 года Алексей Нейдгарт был произведен в прапорщики лейб-гвардии Преображенского полка, а на следующий год  – в подпоручики. Но, на действительной военной службе он находился не долго.

27 октября 1884 года родная сестра Алексия — княжна Ольга Борисовна Нейдгарт вступает в брак с видным политическим деятелем России, председателем Совета министров Петром Аркадьевичем Столыпиным. А младшая сестра Анна станет супругой министра иностранных дел — Сергея Дмитриевича Сазонова. Алексей Борисович являлся убежденным сторонником политики проводимой выдающимся русским государственным деятелем П. А. Столыпиным, с которым, кроме родственных уз, имел общие взгляды и убеждения. Впоследствии именно эти родственные связи, а так же приближенность к императорской семье сыграет определенную трагическую роль в судьбе всей семьи дворян Нейдгартов.

Видным политическим деятелем был и старший брат Алексея Борисовича — Дмитрий Борисович Нейдгарт (1862—1942), тайный советник, сенатор, гофмейстер Высочайшего Двора и член правой группы Государственного Совета. Начав свою карьеру младшим офицером лейб-гвардии Преображенского полка, Дмитрий Борисович Нейдгарт служил под началом наследника престола Николая Александровича — будущего самодержца Всероссийского Императора Николая II.

В двадцать три года, 7 января 1887 год, на праздник Рождества Христова, подпоручик Алексей Борисович Нейдгарт по благословению родителей обвенчался в московской Николаевской церкви, что в Плотинках с Любовью Николаевной Трубецкой. Таинство венчания совершал настоятель домовой церкви при Московском Мариинском женском училище, выпускницей которого являлась невеста — Любовь Трубецкая, дочь генерал майора Николая Николаевича Трубецкого, губернатора города Минска. 

Сразу же после свадьбы Алексей подает в отставку с военной службы. В марте 1887 года он вышел в запас в звании офицера гвардейской пехоты. Спустя семь лет, в 1894 году он окончательно был уволен с воинской службы в звании гвардии поручика и переехал из столицы на постоянное жительство в провинцию, в свое родовое имение, расположенное в Нижегородской губернии.

Имение «Отрада» в Княгининском уезде между селом Пелекшево и деревней Козловка было подарено Алексию Нейдгарту его отцом в качестве приданного на свадьбу. Двухэтажный усадебный дом, лесные и водные угодья, на берегу небольшой речки Пьяны, общей площадью более 450 десятин земли были приобретены Борисом Нейдгартом  в 1879 году, у барона Дмитрия Николаевича Дельвига. Помимо этих земель, еще раньше в 1864 году во владение Нейдгартов перешло еще более обширное соседнее имение, оставшееся после смерти князя Дмитрия Борисовича Черкасского, находившееся при селах Ичалки и Большой Якшени, а так же деревни Малая Якшень.

В течение двенадцати лет Алексей Нейдгарт фактически безвыездно проживет в «Отрадном», всецело посвятив себя воспитанию детей, хозяйственной и общественно-политической деятельности. Кроме главного дома и флигеля для прислуги, в усадебный комплекс «Отрада» так же входили: скотный двор, сыроварня, две конюшни (одна для породистых рысаков, другая для рабочих тяжеловозов), псарня, прачечная. Вокруг дома был обустроен регулярный парк, пруд и фруктовый сад.

На этих землях, в начале XX столетия рядом с селом Ичалки по инициативе Алексея Борисовича началась разработка и добыча известняка. Кроме этого очень щедро и заботливо относилась семья Нейдгартов к своим крестьянам. Обширной библиотекой в усадебном доме мог воспользоваться любой желающий, стремление простых жителей всячески поощрялось. Хозяйство в усадьбе считалось образцовым.

По свидетельству современников, хозяин «Отрады» слыл большим хлебосолом, в доме Алексея Борисовича подолгу гостили многочисленные родственники и местные помещики со своими семьями. Частым гостем здесь был и Петр Аркадьевич Столыпин, который наведывался сюда обычно летом. Происходило это еще и потому,  что он являлся владельцем усадьбы в соседнем селе Анненково, которое получила в качестве приданного его супруга, родная сестра Алексей Борисовича.

Именно здесь в усадьбе, 11 ноября 1888 года у Алексия Борисовича и Любови Николаевны родилась старшая дочь Елизавета. Непосредственно на территории имения храма не было. Владельцы усадьбы молились в небольшой домовой церкви, расположенной в восточной части особняка, а рядом стояла небольшая деревянная звонница. Именно поэтому крещение первого младенца в семье было совершено в приходской Спасо-Преображенской церкви села Пилекшево, рядом с имением. По просьбе Алексея Борисовича в парке специально прорубили просеку, чтобы из окна его кабинета был виден этот храм, расположенный на противоположном от усадьбы холме, за рекой Пьяной.

1 августа 1890 года здесь же в «Отрадном», в семье Нейдгартов родилась средняя дочь Мария, а на следующий год 17 декабря 1891 года родился наследник — сын Борис, которых так же крестили в Пилекшево. А спустя три года, 30 января 1893 года в Москве на свет появилась младшая дочь — Наталья.

29 августа 1890 году Алексей Борисович Нейдгарт, согласно новой реформе Императора Александра III, вводившей институт правительственных чиновников, как крупный землевладелец был назначен участковым земским начальником, 3-го участка Княгининского уезда, в обязанности которого входила всесторонняя опека местных крестьян.

В 1895 году, 27 мая Высочайшим приказом он был переименован в Титулованные Советники. Cпустя год, Алексей Нейдгарт «в воздаяние отлично-усердной службы и особых трудов», был пожалован императорским орденом Святой Анны III степени, а так же получил от Правительствующего Сената серебряную медаль на Алексеевской ленте, учрежденную в память Императора Александра III. 

21 декабря 1896 года, Нижегородское губернское дворянство первоначально избирает его кандидатом на должность своего Предводителя, а затем утверждает в этой должности сроком на три года. Затем эти полномочия Алексей Борисовича будут Высочайше дважды продлены государем императором вплоть до 1906 года. В 1899 году на  очередном Княгининском уездном земском собрании его избрали почетным мировым судьей, а в 1901 году его единогласно избрали сроком на три года попечителем Ардатовской земской больницы.

В официальном послужном списке Алексей Борисовича говорится о его различных наградах за государственную, благотворительную и общественную деятельность на благо россиян. 30 Сентября 1897 он получил памятную бронзовую медаль для ношения на груди «за труды по первой всеобщей переписи населения», а также удостоился права на ношение специального Вензельного знака в память 10-летия существования ведомства благотворительных учреждений государыни императрицы Марии. 6 Декабря 1899 года его наградили орденом Св. Владимира III степени.

12 декабря 1902 года Алексей Борисович был пожалован званием Камергера Двора Его Императорского Величества и на следующий год получил чин статского советника. 

Находясь у власти, и на государственной службе мученик  Алексей Нейдгарт широко занимаясь благотворительностью. С 1901 года он являлся почетным опекуном так называемого «Опекунского Совета учреждений Императрицы Марии Федоровны» по Санкт-Петербургскому присутствию. Всю свою жизнь А. Б. Нейдгарт также щедро жертвовал на нужды и постройку православных церквей не только в Нижегородской епархии, но и в столице, за что неоднократно удостаивался благословения правящих архипастырей и Святейшего Синода, как "ревностный созидатель Божьих храмов".

Он состоял (с 1906 г.) ктитором Екатерининского храма при приюте для бедных дворян. На свои личные и нижегородцев пожертвования А.Б. Нейдгарт выстроил в Нижнем Новгороде так называемый Народный дом. В 1904 году он был избран пожизненным почетным членом миссионерского Братства во имя святого благоверного великого князя Георгия Всеволодовича – основателя Нижнего Новгорода. Помимо этого, Алексей Борисович являлся еще и попечителем целого ряда приютов и учебных заведений города. 

В отчетах нижегородского губернатора говорится о его примерно-полезной и разумной деятельности, в качестве Земского Начальника. Так, к примеру, за проведенную Алексием Борисовичем работу во время борьбы с холерной эпидемией, на отчете нижегородского губернатора Государь Император Николай II сделал пометку: «Заслуживает полной похвалы».

Незадолго до первых революционных потрясений в России Алексей Борисович Нейдгарт был призван Государем Императором вновь на службу на благо Отечества. 19 марта 1904 года он был утвержден в должности Екатеринославского губернатора, с дальнейшим производством в чин действительного статского советника, с оставлением в придворном звании. В это же время, являясь одесским градоначальником, его родной брат Дмитрий Нейдгарт, как и многие верные Российскому престолу чиновники, стал жертвой террора — он был ранен бомбой, брошенной в него эсерами. Не сложилась служба в качестве губернатора и у Алексия Борисовича, который в связи с болезнью попросился в отставку, и уже 5 января 1906 года  был уволен с этой должности.

Революционные настроения коснулись и имений братьев  Нейдгартов на Нижегородчине. В 1905 году произошел бунт крестьян в селе Ичалки, рядом с имением «Отрада». Крестьяне самовольно стали рубить и вывозить лес из помещичьего владения, была попытка ограбить и разорить и саму усадьбу. Местные полицейские урядники пытались усмирить крестьян, но безуспешно. Навести порядок удалось лишь с помощью казаков, которые прибыли из Арзамаса. Самые активные участники бунта были арестованы и сосланы в ссылку, не смотря на то что Алексей Борисович просил не кого не наказывать.

С этого же времени, ранее далекий от всякой политики, Алексей Борисович активно включается в политическую жизнь страны. Он становится одним из виднейших участников съездов Объединенного дворянства и сразу же, с первого дня его существования, избирается членом Постоянного совета дворянских съездов. В 1906 году его также выбирают членом Государственного Совета от Нижегородского губернского земского собрания.

Оказавшись в числе членов Государственного Совета, А. Б. Нейдгарт практически сразу же превратился в одного из лидеров этого высокого собрания сановников. Разделяя взгляды русских националистов, Алексей Борисович принимал самое непосредственное участие в их деятельности, направленной на защиту интересов России и русского народа. С самого начала работы «Русского Окраинного Общества», созданного в Петербурге в 1908 году, для борьбы с сепаратизмом в национальны окраинах Российской империи, Нейдгарт являлся активным его членом. А в 1909 году он выступил в качестве одного из организаторов Всероссийского Национального Клуба — культурно-просветительской и политической организации, созданной для пропаганды идей русского национализма.

В Государственном Совете А. Б. Нейдгарт активно трудился в ряде комиссий, в том числе, по общегосударственному законодательству для Финляндии, по постройке Амурской железной дороги, по волостному земству, по местному суду и др., был докладчиком по реформе волостного суда. Государственная и патриотическая деятельность Нейдгарта не остались незамеченными в высших сферах, и 13 апреля 1908 года он был пожалован в гофмейстеры Высочайшего Двора. А когда срок полномочий Нейдгарта в Госсовете на очередной раз истек, Государь в 1915 году личным указом назначил Алексея Борисовича его членом.

Несмотря на занятость государственными делами, Алексей Борисович не оставлял и своей деятельности по возведению храмов Божьих. За труды в Строительном комитете по сооружению в Санкт-Петербурге Феодоровского Собора в память 300-летия царствования Дома Романовых он получил Высочайшую благодарность от Императора Николая II и 4 марта 1914 года был назначен ктитором этого храма-памятника.

В годы Первой мировой войны А. Б. Нейдгарт был привлечен к работе Верховного Совета по призрению семей лиц, призванных на войну, а также семей раненых и павших воинов, в котором председательствовала Императрица Александра Федоровна. Он являлся председателем нижегородского губернского комитета помощи беженцам. Кроме того, с 16 сентября 1914 года он стал председателем Комитета Великой княжны Татьяны Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных действий.

Будучи, по оценке одного из своих современников «фигурой крупного масштаба» Алексей Борисович неоднократно выдвигался в это тяжелое для Росси время на министерские должности. Так, в августе 1915 года Председатель Совета министров, известный правый политический деятель И.Л. Горемыкин предлагал кандидатуру Алексея Нейдгарта на должность министра внутренних дел, а в конце 1916 года, сменивший Горемыкина на посту премьера октябрист А.Д. Протопопов выступил с инициативой поставить Нейдгарта во главе кабинета министров. Но в обоих случаях Государь Император Николай II сделал иной выбор.

После февральских событий, в связи с упразднением должности члена Государственного Совета по назначению, Алексей Борисович Нейдгарт в мае был выведен за штат, а 25 октября 1917 года окончательно уволен с государственной службы большевиками. Оставшись без государственной службы, Алексей Борисович вернулся в свое родовое имение в Нижегородскую губернию, где вскоре и принял мученический венец.

7 июня 1918 года, вместе с епископом Балахнинским Лаврентием (Князевым), викарием и временно управляющим Нижегородской епархией,  и настоятелем Нижегородского кафедрального собора протоиереем Алексеем Порфирьевым — Алексей Нейдгарт поддержал воззвание-обращение к сельским приходам от имени съезда епархиального духовенства, с братским призывом — возвратить причтам отснятую у них землю и восстановить в полной мере все нарушенные в революционное время способы их материального обеспечения.

Впервые граф Алексей Борисович Нейдгарт был арестован сотрудниками Арзамасской ЧК 22 сентября 1918 года вместе со своим сыном Борисом, который только что возвратился с фронта. Через несколько дней Алексей Борисович был освобожден, но по постановлению Арзамасских чекистов, его сын которого отправили в Нижегородский концентрационный лагерь, находился под арестом в качестве заложника за отца.

Спустя месяц, 21 октября 1918 года, Алексия Борисовича, арестовали вторично, и так же отправили в концентрационный лагерь. 6 ноября 1918 года, в канун годовщины Октябрьского переворота большевиков, Алексей Борисович Нейдгарт вместе с другими мучениками — Преосвященным Лаврентием и протоиереем Алексием Порфирьевым был расстрелян по приговору Нижегородской Губернской ЧК. В этот Святая Церковь чествует икону Божией Матери «Всех скорбящих радости». 

Супруге Алексия Борисовича, урожденной княжне Трубецкой, впоследствии удалось спастись от подобной участи бегством заграницу. В эмиграции оказались и сестры Алексия Борисовича — Ольга Столыпина и Анна Сазонова, а также родной брат Дмитрий.

Сын же его — Борис Алексеевич Нейдгарт, имевший высшее юридическое образование, служивший в годы первой Мировой войны в качестве штабс-ротмистра в Туркменском конном полку на юго-западном фронте, по постановлению Нижегородской ГубЧК в 1918 году был приговорен к заключению в концлагерь «на срок до окончания гражданской войны». Несмотря на все попытки его старшей сестры Елизаветы Нейдгарт, которая так же осталась в России, добиться его освобождения не удалось. Вплоть до конца 1920 года Борис Нейдгарт оставался в заключении. Дальнейшая судьба детей Алексея Борисовича остается неизвестной.