Священномученик Евгений (Зернов), митрополит Горьковский и Арзамасский
20 сентября Святая Церковь чтит память священомученника митрополита Горьковского Евгения (Зернова). Преосвященный митрополит Евгений родился 18 января 1877 года в Москве, в семье диакона Алексея Зернова. При крещении будущий святитель был назван Семеном. В 1899 году, спустя год после окончания курса Духовной семинарии, Семен Алексеевич Зернов поступил в Московскую духовную академию, где и принял 8 марта 1900 года монашеский постриг с именем Евгений. 5 апреля того же года он был рукоположен в иеродиакона. 25 марта 1902 года состоялось его рукоположение в иеромонаха.
После завершения учебы в академии со степенью кандидата богословия указом Святейшего Синода от 12 августа 1902 года он был назначен в Черниговскую духовную семинарию в качестве преподавателя сектоведения. В Чернигове он читал семинаристам лекции по обличительному богословию, истории русского раскола и местных сект.
Наряду с преподавательской деятельностью иеромонах Евгений в период с 1902 по 1906 год был активным членом Совета местного Братства во имя св. Михаила, князя Черниговского. В течение 1902–1904 годов он являлся заведующим библиотекой-читальней, руководителем и организатором религиозно-нравственных чтений для простого народа, проходивших в здании Братства св. Михаила. Усердно изучая сектантство, результатом чего явился его особый доклад «О состоянии раскола и сектантства в Черниговской епархии и о мерах борьбы с ними», отец Евгений удостоился 19 ноября 1902 года благодарности епархиального начальства. 12 февраля 1904 года иеромонах Евгений был награжден набедренником. 4 августа того же года определен инспектором Духовной семинарии.
15 марта 1906 года последовал Указ Св. Синода о назначении иеромонаха Евгения ректором Иркутской Духовной семинарии с возведением его в сан архимандрита в городе Чернигове, что и было исполнено Преосвященным Антонием, епископом Черниговским. 25 марта 1906 года иеромонах Евгений был возведен в сан архимандрита в Сретенском храме Черниговского Свято-Троицкого монастыря.
В Иркутске, приняв пост ректора семинарии в острый момент, когда там царило раздражение воспитанников против собственного начальства, архимандрит Евгений в короткое время сумел нормализовать обстановку. Возникшие в этом учебном заведении волнения (под воздействием общероссийских событий 1905 года) он устранил без применения репрессивных мер, заслужив тем самым общую любовь и доверие. Будучи ректором Иркутской семинарии, архимандрит исполнял и возложенные на него должностные обязанности председателя епархиального Училищного совета (на основании указа Св. Синода от 20 августа 1907 года). В его ведении находились все епархиальные духовные заведения и церковно-приходские школы. Он являлся членом местного миссионерского комитета, членом Географического общества, Братства во имя св. Иннокентия, а также редактором «Епархиальных ведомостей». Будучи великолепным оратором и проповедником, архимандрит Евгений активно занимался миссионерской деятельностью на иркутской земле. В 1909 году он состоял членом Синодальной комиссии по освидетельствованию останков святителя Софрония Иркутского. В 1910 году на Иркутском миссионерском съезде он сделал доклад «О постановке миссионерских предметов в Духовных семинариях». Буквально все предложенные им в этом докладе положения были единогласно приняты участниками съезда.
20 января 1913 года архимандрит Евгений был хиротонисан во епископа Киренского, викария Иркутской епархии. Хиротония происходила в Иркутском кафедральном соборе, ее совершали архиепископ Иркутский и Верхоленский Серафим (Мещеряков), епископ Томский и Алтайский Мефодий (Герасимов) и епископ Забайкальский и Нерчинский Иоанн (Смирнов).
Однако уже 11 июня 1914 года викарного епископа Евгения назначили на самостоятельную кафедру — епископом Приамурским и Благовещенским. На Священном Соборе Русской Православной Церкви (1917–1918) владыка являлся официальным его членом. Фактическое служение его во вверенной епархии продлилось до 1924 года, и здесь ему пришлось пережить все послереволюционные события, отстаивая свои убеждения пастыря Православной Церкви. В 1923 году Преосвященный Евгений был возведен в сан архиепископа. В этом же году, в ночь под Успение, после всенощной в Благовещенском кафедральном соборе его арестовали. Это вызвало массовый протест верующих, которые уже наутро, когда любимого архипастыря не оказалось за литургией, собрались у здания ОГПУ, требуя предъявить им владыку, чтобы удостовериться, что он жив. В ответ на это власти разогнали толпу, вызвав пожарную команду, которая обливала протестующих людей водой. Архиепископа перевели из здания ОГПУ в городскую тюрьму, а в городе арестовали пятьдесят четыре человека, преимущественно женщин, из которых уже никто не вернулся домой.
Очевидцы событий рассказывали, что пока Преосвященный Евгений находился в заключении, по улицам города ежедневно разъезжала повозка с надписью: «В тюрьму для епископа хлеб». Продуктов набиралось такое количество, что владыка кормил многих арестантов.
Затем чекисты вывезли архиерея в Читу, а оттуда в Москву, где он и был временно освобожден. Постановлением Святейшего Патриарха и Священного Синода от 8/21 мая 1924 года архиепископ Евгений был включен в постоянный состав Св. Синода при Святейшем Патриархе Тихоне. При этом, за непризнание им политики обновленцев, он уже снова находился в заключении. В начале 1924 года по распоряжению Особого совещания при Коллегии ОГПУ владыка был сослан в Соловецкий лагерь особого назначения, где пробыл в течение двух лет, начиная с 22 февраля 1924 года. Невзирая ни на какие условия лагерной жизни он, будучи постником, оставался твердо верен обетам. Среди последних соловецких монахов он пользовался большим авторитетом. В 1926 году архиепископ Евгений принимал деятельное участие в составлении «Памятной записки Соловецких епископов» (обращения к правительству СССР от православных епископов Соловецких островов). Из Соловецкого лагеря его отправили на поселение в автономный округ Коми, в Зырянский край. Позднее он поддержал июльскую Декларацию 1927 года митрополита Сергия (Страгородского) и осудил действия епископа Димитрия (Любимова). 13 августа 1930 года, после освобождения архиепископа Евгения, было принято постановление о назначении его архиепископом Белгородским, но из-за отказа в регистрации со стороны советских властей это решение было отменено. И лишь через год, в 1931-м, владыка стал служить в Вятской епархии в качестве викарного архиепископа Котельнического.
2 апреля 1931 года постановлением заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) он был награжден ко дню Святой Пасхи, вместе с другими архиереями, правом ношения креста на клобуке. А с 8 сентября 1933 года Преосвященный Евгений временно возглавил Вятскую епархию, получив титул архиепископа Вятского и Слободского. Однако уже менее чем через год, 3 мая 1934 года, он был назначен на Горьковскую (бывшую Нижегородскую) кафедру с возведением в сан митрополита. По своему внешнему виду Преосвященный Евгений был очень заметным человеком, несмотря на годы, проведенные им в заключении и ссылке: высокого роста, с выразительными ярко-серыми глазами и седыми волосами. Когда он шел по городу, все невольно обращали на него внимание: люди останавливались и просили благословения. В Нижнем Новгороде владыка проживал в центре города. Богослужения его отличались величием, покоем и благоговением. Он обладал притягательной силой истинной духовной власти и пользовался огромным авторитетом у православных нижегородцев.
По информации, приведенной в монографии митрополита Мануила (Лемешевского), в 1935 году владыка Евгений уже не стоял во главе епархии, а по болезни пребывал на покое. Однако данные из архивно-следственного группового дела НКВД, заведенного на митрополита Евгения и некоторых нижегородских священнослужителей в июле 1935 года, свидетельствуют о том, что вплоть до мая месяца 1935 года митрополит Евгений (Зернов) по-прежнему активно управлял Горьковской (Нижегородской) епархией.
На основании доноса одного из клириков и по постановлению от 3 мая 1935 года митрополит Евгений был арестован. Недовольство местных властей по поводу деятельности архиерея возникло фактически сразу же, как только владыка появился на нижегородской земле: на него было заведено агентурное дело, куда вносилась любая информация относительно его действий и особенно его служения.
5 мая Преосвященному Евгению было предъявлено обвинение в том, что он, «будучи митрополитом Горьковского края, в течение 1934–1935 гг. использовал церковный амвон, произнося в ряде церквей г. Горького и прилегающих районов проповеди антисоветского содержания в целях внедрения в массу контрреволюционных идей». За неимением конкретных доказательств лишь 9 июля того 1935 года было возбуждено дело «в связи с наличием признаков организованной контрреволюционной деятельности и руководства со стороны Зернова Евгения».
Действительно, как истинный архипастырь, владыка постоянно и на всех богослужениях произносил в храмах проповеди, и духовенству также говорил, что «надо их читать чаще и активно проповедовать учение Христа».
Согласно протоколу допроса, на это обвинение владыка Евгений отвечал: «Виновным себя в том, что мною был использован церковный амвон в контрреволюционных целях для произнесения проповедей антисоветского содержания не признаю, так как в действительности ни в одной церкви г. Горького и его районов не произносил проповедей антисоветского содержания в целях внедрения в массу верующих контрреволюционных идей, а все мною произнесенные проповеди были исключительно религиозно-нравственного содержания».
О том, какие именно проповеди митрополита расценивались как антисоветская агитация, можно судить из самого следственного дела. Так, 6 декабря 1934 года, на праздник в честь св. блгв. князя Александра Невского, в Похвалинской церкви г. Горького владыка произносил примерно такие слова: «…кто из нас, возлюбленные, не отягчен или не обременен? Мы хотим добиться счастья своей силой, своими средствами, без Божией помощи, поэтому нам и тяжело». Следствием это было расценено как попытка доказать верующим, что в тяжелое для страны время они не должны подчиняться советской власти.
Аналогичным образом была воспринята проповедь митрополита Евгения, произнесенная им 21 октября 1934 года в Успенской церкви: «У каждого человека есть душа, о которой должны мы заботиться для будущей загробной жизни. Когда придет Иисус Христос и будет судить живых и мертвых, тогда душа каждого человека вспомнит, что он сделал для себя в течение временной земной жизни. Нужно как можно больше каждому из вас над этим задумываться, а всё, что происходит в настоящее время в нашей временной жизни — это суета сует».
На вопрос следователя о его проповеди, сказанной 9 декабря 1934 года в Печерском храме, где владыка рассуждал об общей культуре человека, Преосвященный Евгений отвечал: «Мое убеждение по этому вопросу таково, что исключительно одна внешняя культура не может удовлетворить духовных потребностей человека: у него всегда остается потребность в Боге». После проведенного чекистами «расследования» в официальном обвинительном заключении, помимо обвинений в незаконном проповедничестве, митрополита Евгения обвиняли также в том, что «в день 1 мая сего года (на Пасху) под руководством Зернова было организовано торжественное служение литургии в Крестовоздвиженской церкви г. Горького, которое с целью отвлечения граждан от участия в первомайской демонстрации было сознательно начато позднее обычного времени и затянуто до 12 часов дня».
Святая Пасха 1935 года действительно совпала с днем нового пролетарского праздника 1 мая. На торжественной литургии в Крестовоздвиженской церкви служил сам митрополит Евгений (Зернов) в сослужении местных священников. Выходившие из храма сотни православных невольно «отвлекли граждан от участия в первомайской демонстрации». Более того, по свидетельству очевидцев, сам владыка, собираясь после службы домой, не стал ждать, пока рассеются демонстранты, а сел на поданную ему лошадь и поехал по улицам в клобуке домой. В ответ на советы доброжелателей обождать, чтобы не привлечь к себе внимания, митрополит Евгений заметил: «Что нам бояться… Надо Бога бояться». Наблюдая его выразительную фигуру на лошади, пересекающую толпу демонстрантов, пролетарское руководство восприняло это как вызов на свой счет, прокомментировав: «Пропустите, пропустите его. Мы его наградим». «Награда» не заставила себя ждать: арест владыки последовал буквально через день — как уже было сказано, 3 мая 1935 года. Вместе с ним по данному делу были арестованы и другие нижегородские священнослужители, участники Пасхального богослужения в соборе бывшего Крестовоздвиженского женского монастыря: протоиерей Николай Македонский (настоятель этого храма), священник Петр Новосельский — члены епархиального Совета; известный проповедник и миссионер, бывший настоятель Ильинской церкви (ранее находившийся в обновленчестве) Василий Адаменко; протоиерей Петр Добротворский, настоятель Спасо-Преображенского храма в Печерской слободе; священник Александр Лебедев. Судьба арестованного митрополита и нижегородских священнослужителей решалась Особым совещанием НКВД СССР. Согласно сохранившейся выписке из протокола этого совещания от 4 ноября 1935 года Преосвященного Евгения приговорили к трем годам лагерей. И уже 5 ноября было подписано его направление в Карагандинский исправительно-трудовой лагерь. В Карлаг владыка Евгений прибыл из Петропавловской тюрьмы в середине декабря и был определен в 7-е Бидаикское отделение. Поначалу он работал на заготовке льда, затем на прополке в аграрном хозяйстве. В его деле от 13 июля 1936 года было отмечено: «Качество работы хорошее, норму выполняет на 100%. Очень добросовестный и исполнительный». Затем владыка был поставлен на общие работы, после чего переведен в канцелярию Бидаикского отделения учетчиком и статистиком.
Отбывая наказание, митрополит Евгений по-прежнему оставался проповедником Слова Божиего и духовным пастырем — уже для заключенных. Такое положение вещей отнюдь не устраивало лагерное начальство.
Несмотря на благополучную характеристику, данную сотрудниками Карлага, 7 сентября 1937 года Преосвященный Евгений был вновь арестован с формулировкой «за организованную антисоветскую деятельность в местах заключения». Постановлением Тройки НКВД по Карагандинской области от 20 сентября митрополит Евгений был приговорен к расстрелу. В обвинении было заявлено, что он и другие привлеченные к делу отбывающие наказание, «находясь в Карлаге, систематически проводили контрреволюционную агитацию среди заключенных, разлагательно действовали на трудовую дисциплину». В многочисленных обвинениях, предъявляемых ему, владыка Евгений никогда не признавал себя виновным.
Свой приговор чекисты исполнили сразу же: 20 сентября 1937 года митрополит Евгений был расстрелян.
Память сщмч. Евгения 20 сентября.