Беседа игумена Иеронима (Миронова)

«Монах - это, в первую очередь, тот, кто плачет - о себе, о других, обо всем мире»: наместник Свято-Николаевского монастыря о монашеском идеале

 
В светлые Пасхальные дни продолжаем серию публикаций о традициях и жизни современных монастырей.

В бытии всего православного мира и, в частности, России роль монастырей неоценима - обители являются духовным оплотом всех верующих. Потому велик интерес к монашеской жизни, укладу, предназначению, молитвенному деланию.

Духовная беседа наместника Верхотурского Свято-Николаевского мужского монастыря игумена Иеронима (Миронова) с братией обители посвящена ангельскому идеалу монашества, который отец Иероним раскрывает, анализируя чинопоследование пострига в великую схиму. 

Надеемся, что это душевнополезное чтение позволит еще более узнать о традициях и духовной миссии монашества, и укрепит нас на нашем духовном поприще.

Чинопоследование пострига в великую схиму как выражение монашеского идеала

В современной практике Православной Церкви существует три вида монашеского пострига — в рясофор, малую схиму (мантию) и великую схиму.

Монашеский постриг начинается пением тропаря «Объятия Отча…», возводящего нас к евангельской притче о блудном сыне, призывающей к покаянию как главному деланию иноческого жития.

Подвиг покаяния монах принимает на себя не потому, что он более грешен, чем другие люди, а потому, что он избирает для себя покаяние в качестве образа жизни. О монашестве как о пути плача говорит преподобный Исаак Сирин: «Тот плачущий, кто, по упованию будущих благ, все дни жизни своей проводит в алчбе и жажде. Тот монах, кто пребывает вне мира и всегда молит Бога, чтобы получить ему будущие блага. Богатство монаха — утешение, находимое в плаче».

Следует отметить, что в сирийском языке для обозначения монаха употреблялся термин abila, буквально означающий «плачущий». Согласно сирийской традиции, монах — это в первую очередь тот, кто плачет — о себе, о других, обо всем мире. В соответствии с этим представлением преподобный Исаак говорит: «Какое иное занятие у монаха в келье его, кроме плача? Разве бывает у него время от плача обратиться к другой мысли? И какое занятие лучше этого? Само пребывание монаха и одиночество его, уподобляясь пребыванию во гробе, далекому от радости человеческой, учат его, что его деятельность — плач. И самое значение имени его к тому же призывает и убеждает, потому и называется он плачущим, то есть исполненным горечи в сердце. И все святые в плаче переселялись из этой жизни. Если же святые плакали и, пока не переселились из жизни сей, очи их всегда были наполнены слезами, то кто не восплачет? Утешение монаху порождается плачем его».

Между тем формулы, читаемые во время облачения постригаемого в монашеские одежды, содержат указание на монашество как на путь «радости и веселия». Это не противоречит образу монаха как «плачущего», ибо речь идет не о радостях земных, а о той духовной радости, которая рождается из плача и покаяния. В главе о «радостотворном плаче» Иоанн Лествичник говорит: «С усилием держи блаженную радостную печаль святого умиления и не переставай упражняться в сем делании, пока оно не поставит тебя выше всего земного и не представит чистым Христу».

Высшим выражением идеала иноческого жития является постриг в великую схиму. Великосхимники исторически берут свое начало от отшельников, которые уходили в пустыни для усмирения своей плоти. Первые схимники, которые не имели возможности уединиться в пустыне, принимали обет, вселяясь в одинокую пещеру, чтобы остаться наедине с Богом. Они принимали решение жить в затворах вместо отшельничества.По историческим данным первые схимонахи появились в 4 веке, первая схима принадлежит Пахомию Великому. На Четвертом Вселенском Соборе было установлены правила, согласно которым многочисленные отшельники, живущие в пустынях, могли селиться в монастырских стенах. Так 4-е правило IV Вселенского собора гласит: «Монашествующие же, в каждом граде и стране, да будут в подчинении у епископа, да соблюдают безмолвие, да прилежат токмо посту и молитве, безотлучно пребывая в тех местах, в которых отреклись от мира, да не вмешиваются ни в церковные, ни в житейские дела, и да не приемлют в них участия». Так возникли монахи великосхимники. Следовательно, главными отличиями монашеской жизни от мирской являются безмолвие и беспопечительность. Многих преподобных в пустыне искушал помысел, что в миру они могли бы проповедовать, участвовать в полезной общественной и церковной жизни. «А у нас, - спрашивали пустынники, - что есть в пустыне? Ничего. Зачем же нам здесь оставаться?» На это святитель Василий Великий в Письме 14 отвечал: бесспорно, в пустыне у тебя нет ничего этого, но есть другое – безмолвие, которого больше нигде не найти.

По словам преподобного Амвросия Оптинского: «Схима означает сугубое умерщвление от мира». Преподобный Феодор Студит, поучая братию в «Подвижнических монахам наставлениях», призывает воздерживаться от разговоров о предметах чуждых нам. «Чуждо же нам и о царях вести беседы, и о начальниках разговаривать, и о том или другом разведывать… если же впадаем в суетные беседы, то и сами себе вредим, и от других осмеянию и осуждению подвергаемся».

Последование великого ангельского образа походит на чин пострижения в малую схиму, но совершается с большей торжественностью, строгостью, соответствующей высоте принимаемых обетов.

С вечера в алтарь вносятся одеяния желающего принять святой образ и полагаются у подножия престола, дабы они освятились от близости трапéзы Господней. На утрене в день пострижения поется особый канон, состоящий из молений о приемлющем святой образ. Принимающий схиму вступает в церковь во время малого входа Литургии, снимает с главы покров и с ног сандалии, трижды поклоняется земно. После входа с Евангелием поется тропарь дня, потом особые тропари и умилительные, покаянные антифоны.

Затем настоятель предлагает принимающему великую схиму те же вопросы, какие предлагаются и в чине малой схимы: "Что пришел еси, брате? Желаеши ли сподобитися ангельскому образу?" и т. д. и при этом вопрошает: "Отрицаешися ли мира и яже в мире, по заповеди Господней?"

После испытания пришедшего и молитв о нем настоятель велит ему трижды подать ножницы и затем постригает его. При пострижении ему дается новое имя. Затем следует облачение. Одежды, в которые облачается великосхимник, отчасти те же, что носят и иноки малой схимы, только с ними соединено значение более великих обетов. Так, при облачении в рясу настоятель говорит: "Облачится в ризу правды и радования, великаго ангельскаго образа". При облачении в мантию говорит: "Приемлет мантию великаго и ангельскаго образа". Вместо клобука великосхимник надевает кýкýль (греч. "то кукýлион" – шапочка). Кукуль остроконечен и покрывает главу и плечи кругом, и украшен пятью крестами, расположенными на челе, на груди, на обоих плечах и на спине. При надевании его настоятель произносит: "Облачится в кукóль беззлобия, в шлем спасительнаго упования". Затем возлагается аналав (от греч. – "аналамванин" – воспринимать) – такой же, как и параман, четырехугольный плат со шнурами, пришитыми по углам, объемлющий плечи схимника и украшенный крестами. При возложении аналава настоятель говорит, что великосхимник восприемлет крест свой на рáмех и следует Владыке Христу. Вручая великосхимнику четки настоятель назидает его: «Приими, брате, вторицею мечь духовный, иже есть глагол Божий, ко всегдашней молитве Иисусове, всегда бо имя Господа Иисуса во уме, в сердцы и во устех своих имети должен еси, глаголя присно: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго»; добавляя к словам, произносимым в чине малой схимы, «и виждь, яко отселе всегда непрестанно слово Божие в молитве, во псалмех и пениих и песнех духовных, во устех своих имети должен еси, слово же гнилое да не изыдет из уст твоих». То есть принявший великий ангельский образ должен преимущественно упражняться в молитве и псалмопении. Ради этого, согласно духу даваемых обетов, насельник, принявший пострижение в великую схиму, как правило, освобождается от несения каких-либо административных послушаний, чтобы сосредоточиться на сугубом молитвенном делании.

Таким образом, принятие великого ангельского образа – это совершеннейшее отчуждение от мира для соединения со Христом (Флп. 1:23).